Сибирские огни, 1965, №12

Конечно, нет ничего вернее солдатского братства, мужского, немно­ гословного. Лейтенант Пушков дал для отпуска Кукушкину свои новые шерстяные гимнастерку и брюки, старшина Добрыйвечер — хромовые сапоги, Витя Чухин — шинель, у него она была самая красивая в бата­ рее, Федотов своим способом поджарил на дорогу Кукушкину двух кур. Где он их достал, я не могу представить, на Ханко не было тогда ни од­ ной курицы. Впрочем, Кукушкин сам мне когда-то говорил, что Федотов из воблы может перепела приготовить, и я ему верил. Мы оглядели нашего Кукушкина со всех сторон и проводили до вок­ зала. Мы собрали ему денег на дорогу, чтобы он ни в чем не нуждался. И все это доставляло нам такую радость, будто в отпуск ехал не Кукушкин, а мы сами. Вернулся он раньше срока, похудевший и молчаливый. — Все кончено, сочинитель! — сказал мне Кукушкин,— Тоня вы­ шла замуж. Где мое старое барахло, я переоденусь... Я хотел утешить его же словами: «Вечно у этих девчонок все ши­ ворот-навыворот получается», но промолчал. Утром Кукушкина вызвал в штаб полка уполномоченный особого отдела а аршии политрук Загородний. — Сядь за этот стол,— сказал старший политрук,— и напиши на этой бумаге все песни, какие ты поешь. Только все, понимаешь! — и вы­ шел, заперев за собой дверь. Кукушкин сел за стол и начал рисовать чертиков, потом нарисовал Министра, свою физиономию и портрет Тони. Через два часа дверь открылась. — Написал? — спросил старший политрук. — Я знаю очень много песен, если все их записать, в штабе бумаги не хватит... — Нет, ты мне скажи, какую антисоветчину ты поешь? — закричал старший политрук. В это время в комнату вошел Щеглов-Щеголихин. — Что происходит? — Посмотрите!— старший политрук подал батальонному комисса­ ру письмо и листочек из записной книжки Веньки Кузина, на котором Кукушкин написал песню обгорелого танкиста. Этот листочек Кукушкин узнал сразу. Очень хорошие слова надо произносить очень редко. От частого употребления они стираются и перестают быть хорошими. Поэтому очень хорошие слова Щеглов-Щеголихин говорил редко, впрочем, в его устах каждое слово было хорошим. Так нам казалось. Он прочел поданную старшим политруком бумажку и вернул ее обратно. — Порвите ее, старший политрук, и отпустите парня. Очень вам со­ ветую. Перед сном, после вечерней проверки, мы собрались в курилке, пе­ ред железной бочкой с водой, врытой в землю и обнесенной скамейками. Федотов сгреб левой рукой за грудки Веньку Кузина и приподнял его от земли. Ноги и руки у Веньки повисли, как ватные, и голова, моргая глазами,откинулась назад. — Сука! — сквозь зубы процедил Федотов,-— На своих ябедничать! Он не стал бить Веньку, а, как паршивого мышонка, брезгливо бро­ сил в бочку с окурками и вытер о штаны руки. Венька даже не вскрикнул. Через день еро перевели из батареи в третью роту. Мы сказали ребятам из третьей роты, кто он есть. Через неделю он совсем исчез с полуострова.