Сибирские огни, 1965, №12

А сюда я вернусь, может, просто письмом, может, криком жены Я ушел молодой-молодой, я рассчитывал жизнь не так... Был открытым я, словно ладонь, стал я собранным, будто кулак. Я ушел молодым-молодым, проводили меня сторонкой... Пусть я стану бурьяном седым, пусть я стану от бомбы воронкой — ничего не боюсь! И вернусь — пусть враги мне конец не пророчат! Но вернусь, лишь с мерзавцами счеты сведя, чтобы чистою стала земля, как сосновая роща, чтобы стала спокойной, как озеро после дождя... Зимняя рыбалка на Аргуни Федор Николаевич туго дело знает: он нырь 1 запускает в тепло глубин, а тот до лунки не доползает. «А ну, Ростислав, не зевай, подсоби!» Как мне это дорого — то, что я не лишний! Вот знаю про поэзию, но не знаю карася. И как добывают его, не слышал, представьте, не видел, по свету колеся. Такая удача! Аргунь под сапогами! Колхозная бригада! Подледный лов! И я в поту тяжелом на равных с рыбаками, и что мне надо делать — понятно без слов. А под звонким небом, а под красным небом, сбросив с куртки тяжесть ледяных дробин, Федор Николаевич налаживает невод, тащит его к проруби, кричит мне: «Подсоби!» На этот зов артельный с охотой откликаюсь, руки не боятся ни воды, ни льда! Если мы работаем, весело ругаясь,— будет вам, карасики, горькая беда. Но не в том мне счастье, что идет рыбалка. 1 Н и р ь — ш ест с веревкой на конце, к которой п р и вязан невод д л я гад л е д н о го ло ва ры бы . 4 * 51