Сибирские огни, 1965, №12

И я ударил дуплетом, двумя быстрыми выстрелами. Как топором рубанул. И бело-черное раскололось: черный и белый сунулись в разные, каждый в свою, стороны. ...Кончилось. Я стоял, пошатываясь. И почему-то все спрашивал: — Еше хотите? Хотите?.. Этот в белом — рукастый верзила, «ведмедь» святого старца Гри­ гория, лежал, навсегда сцепив крючья пальцев. Он умер легко и сразу. Но до чего же тяжело умирал Яшка! Сколько кошачьей цепкости было в его сухом, маленьком теле. И все тянулся дергающимися паль­ цами к карабину. А я — смотрел. Я прилип глазами. Какие лица... И кровь... На мху— просыпанной ягодой. На их одежде — пятнами, на сосновом выворотне — мелкими брызгами. ...Я бросил ружье и пошел к Николе. И все спотыкался, и сосны вокруг меня кружили хоровод. Нашел его не сразу — долго бродил взад-вперед. И что меня пора­ зило в нем до испуга, так это тихое, спокойное его лицо, с каксй-то уми­ ротворенной и довольной улыбкой. Сначала я как будто Одеревенел и в голове кружилось все одно и то же — не может человек убивать человека, не может. Потом я словно лежал в едком, щиплющем глаза тумане и все твердил свое: не можег, не может, не может. Может! Но все-таки что-то нужно было сделать для Николы. Что же? Я поднял Николу, положил удобнее. Под голову нагреб мха. Согнал рыжего муравья, щупавшего сомкнувшиеся его веки свои­ ми беспокойными усиками. Потом сел рядом. Сидел и все смотрел на Николу. Но теперь я не узнавал его. Что-то резко чужое проступило в его лице — смерть! Впервые я увидел, ощутил, почувствовал смерть так близко. Рядом! Губы мои задрожали, задергались, горло сжалось. Тогда я осто­ рожно прикрыл лицо Николы своей кепкой и пошел к тем, двум... По ним уже ползали, шевеля усиками, серые жучки, похожие на чешуйки осыпавшейся коры. По разорванному закрасневшемуся ворот­ нику белой рубахи верзилы мерял зеленый мягкий червячок, тянул за собой блестящую ниточку. Я осторожно снял его и посадил на какую-то травинку Потом долго стоял и смотрел. И медленно постигал, как это страшно — убить человека! Самому. Пиная ногами мох, я забросал трупы и быстро пошел назад, к Ни­ коле... к телу Николы... ...Пришла ночь. А я сидел над ним в глухой темноте и пытался понять, зачем все- таки им это было нужно — убить? Для чего? Ну Яшка... этот, пожалуй, за свой «припен» опасался. Обдирал бо­ лотных людей, как липку. Тайно. Монопольно Мы же вдруг разоблачи­ ли тайну, разузнали про его «фарт». Испугался — снимутся с места от­ шельники и подадутся черт-те куда. С Яшкой понятно: за барыш — глотку перегрызть готов... Был готов... А вот они-то,— святенькие? Правду ведь Катя сказала: собирались, «обсуждали» — как выполнить повеление уставника Григория. Убить!