Сибирские огни, 1965, №12

Но я на всякий случай постоял еще, побродил туда-сюда и тогда уже пошел спать. Я нашел Николу, прилег рядом — спина к спине, натянул на голову плащ и словно провалился. 18 Проснулся от вкусных запахов. Было девять, солнце грело изо всех своих термоядерных сил, полыхал костер, и на нем хлюпал и разговари­ вал котелок. Я сел, потянул носом и умилился — Никола варил уху. Он сидел в трусах, черпал из котелка, дул в ложку, досаливал. На меня смотрел сердито. — Горазд спать,— сказал.— Валяешься, пока солнце в задницу не уперлось. А я — работай... — Да ладно, ладно, не ворчи. — Ты мне рот не затыкай... Подумаешь, царь болотный!.. Храпит в две ноздри, да еще и просыпаться не желает. А тут иди, цепляй на палку блесну и елозь целый час... Штаны вот промочил, а попробуй, посиди без штанов. Сколько диметилфталату извел! Тут только я увидел на палках его штаны и рядом, на колышках,— сапоги. С них течет медленными каплями бурая вода. Я сочувствую. Никола размякает и рассказывает, как поймал щуку на блесну, и не на какую-нибудь магазинную, а самодельную, красной меди. Каким смелым рывком вымахнул рыбину на берег. Но вот беда — поскользнулся при этом, наступив на лягушку,— и сел в воду. Я громко восхищаюсь пойманной щукой и горячо сожалею о про­ моченных штанах. Никола развеселился. Его охватывает кулинарный гуд. Из остатков муки, сахара и собранной смородины он варит жидень­ кий киселек и, помимо этого, кипятит чай, заваривая его на смородино­ вом листе. — Ты у меня золото! — говорю я Николе вполне искренне. А какое все было вкусное! И щука с ее бурыми костями, и уха, отдающая прелью, и кисель с полопавшимися, белесыми ягодами, и чай Мы легли и, пяля глаза в небо, жевали хвоинки. Никола сыто и блаженно улыбался. Вдруг мимо пронесся косматый, горбоносый лосище, скосив на нас налитые кровью глаза. Как он прекрасно подходит к этим обомшелым соснам! — Вернемся,— задумчиво произнес Никола,— заявим в сельсовет — пусть разбираются с чумовыми этими... Ну и люди!.. У лося, наверно, и то мозг яснее! — А Катерина? — поддразнил я. — Хороша! — ответил Никола с восхищением.— Замечательная дивчина! Вот о ней скучать буду,— вздохнул он Но сразу же улыбнул­ с я :— Хотя... хотя, как вернемся в город, опять влюблюсь. С ходу! — Не сомневаюсь. — Кто будет она? — вопрошал Никола.— Брюнетка? Блондинка? Изяшная, задумчивая или веселая толстушка? Никола даже застонал от предвкушения нового счастья. Мы опять помолчали. Никола вдруг захохотал. — Ты это чего? — Бабку свою вспомнил. Она верует — молится, в церковь ходит, свечи ставит, постится, а мама смеется: говорит, что это так, на всякий