Сибирские огни, 1965, №12

— Ты, слышь-ка, не давай веры ворчунам. Он с Гришкой одним миром мазан: властолюбив не менее... — Сволочь какая! — А ведь он-то и упредил меня, а я Катьку послал. У старосты сла­ бина— дочки. Их жаль. Да и поперек Григорию сотворить чего-нибудь рад. А Гришку не согнешь. Ну, прямо царь болотный! Пора... Ждите нас, мы по-быстрому. Стой, поспрашать хочу... Ну, ежели нагрешил зим двадцать назад, болтал ненадобное, как у вас ноне? Прощается? Яшка говорит — до седьмого колена. — Прощается,— шепчу я в темноту. — Ну, двигайте. Господи вас благослови... Мы влезли в шатающуюся лодку, и кузнец мягко и сильно оттолк­ нул ее. ...Поплыли. Я сидел на веслах. Греб вкрадчиво, почти неслышно, глубоко запуская весла и не вынимая их. Вода блестела, колыхала отраженья звезд, рождая жирный блеск, и тихо поплескивалась о борт. Мы всматривались в берега, опасаясь нежданного выстрела, но там одни болотные синие огоньки, вроде свечек. Скользят над мхами, загораются, гаснут... Жуть, старая, въевшаяся с бабушкиными сказками жуть, ворочает­ ся где-то в животе... Плыли всю ночь. Оставив поселок далеко позади, я греб смелее, и от упругих толчков даже какое-то простое, чисто телесное удовольствие испытывал. А оттого, что болотные люди со всей своей путаницей остались по­ зади, и дышалось легче, объемистей, и воздух казался вкусным. Рассвело, и страхи наши ушли с ночью. Погони не было, мы, оче­ видно, спаслись, а тут еще теплое утро, солнце!.. Теперь я сидел на руле и отдыхал, а Никола греб. Мы смеялись, шутили, передразнивали старца и чуть ли не плясали в лодке А вот и остров, наш отправной пункт в плаванье. Мы причалили к берегу, вылезли в болотную жижу и, примяв хво­ щи, вытянули лодку Встали, вытирая потные лица. Сосны расстилали тени, а на опушке сквозь их бронзовый частокол просвечивала нежная зелень широко легших неоглядных болот. И вдруг неожиданный звук. Еще... Еще... — Никола, слушай, да ведь это кукушка! — Точно! Она... Недалеко от нас четко и ясно выговаривала кукушка. Звуки нес­ лись, как мне почему-то представилось, синими мячиками. Отскакивая от деревьев, они становились эхом. Было сладко слушать их. Вспоминалось родное — чистый, солнеч­ ный березняк, сухие полянки, «кукушкины слезки» с их редкостным, почти искусственным ароматом — так он изысканно тонок. — Ку-ку! — неслось — Ку-ку! Этот простодушный и немного глупый призыв влюбленного самца сейчас, под осень, почти перед самым отлетом на зимозку (в Австра­ лию!) был и неуместен и все-таки нужен нам. — Кукушка, кукушка, сколько мне лет жить? — крикнул Никола. Кукушка помолчала, переводя дыханье, потом щедро отсыпала около лолсотни лет — Теперь ты спроси,— потребовал Никола. — Кукушка, кукушка, мне долго жить? —• У-уу... а... е...— понеслось эхо. И опять считает кукушка, хрипя