Сибирские огни, 1965, №12

мисс Пенни Брайт. Обратите внимание на ее имя. Пенни — это примерно то же, что и наш а копейка. Не дороже. Мистер Саймон, едва взглянув на эту Копейку, ничтожней­ шую из девчонок, уж е влюблен. Чего только не^может сделать наука! И было все, как в той рекламной брошюрке: сумасшедшая луна, море, страсть. Н а другой день у мисс Пенни наступило «постгипнотическое состояние». Она безум­ но и такж е с первого взгляда влюблена в кого-то другого, и кто-то другой влюблен в нее. Т акая у нее работа. Саймон, одинокий, в смятении бредет по Нью -Йорку, опять приходит к этому типу, I но уж е не бежит от него. Он показывает на одну из девушек с «яблочком» на лбу и, ухмыляясь, говорит: — Л ну, поставьте вог эту. Он не знает, как это объяснить, как это делается, но как вчера он купил «на­ стоящую любовь», так сегодня он покупает убийство. Сейчас он разнесет эту девчонку, изрешетит тир, зальет его кровью. Может быть, это только иллюзия, но это продается, и он готов купить. Автор пытается разглядеть, какая лю ­ бовь, какие развлечения будут завтра у обывателей большого капиталистическог® города. Во всем этом гораздо меньше пре­ увеличений, нежели может показаться на первый взгляд. Н едалек день, когда любые эмоции любого человека можно будет з а ­ писать на пленку и когда с пленки их смо­ ж ет пережить кто угодно другой. Эта за д а ­ ча близка к разрешению. Есть открытия, пож алуй, даж е и более удивительные. Р а з­ работаны , например, приборчики, с помо­ щью которых у человека можно вы звать чувство необыкновенного удовлетворения. Н аж ати е кнопки, и человек переполнен бес­ причинной радостью . Обезьяны целыми сут­ ками сидят возле таких приборов — все кнопки нажимаю т. Некоторые фирмы уже подумываю т о массовом выпуске подобных приборчиков. Представьте себе людей, отка­ зывающихся от деятельности, от движения ради такого дешевого счастья на полупро­ водниках. Смерть заживо. И это уже не ф антазия. В условиях капитализма всегда найдется сколько угодно дельцов, готовых зараб о тать и на этом. Н ауки в рассказе Шекли гораздо больше, чем это каж ется на первый взгляд. Только здесь речь не о самой науке, а о ее послед­ ствиях, о том, какие она может вы звать из­ менения в отношениях между людьми. Д ля этого автору не понадобилось излагать уче­ ные теории. О казалось достаточно всего лишь несколько раз упомянуть слово наука, мельком сказать о космолетах и гипнотизме. Другой писатель раздумывает, как изме­ нится жизнь на земле, если над ней заж ечь парочку искусственных солнц. Третий изо­ б раж ает человекоподобных роботов. Его за ­ интересовывает, что получится, если у лю ­ дей будет сколько угодно роботов-слуг, ро- ботов-воспитателей, роботов-рабочих. Но и эти писатели не задумы ваю тся, как могут быть созданы такие солнца, такие роботы. У ьшх нет даж е самых малых предполож е­ ний, как это может быть осуществлено. Их интересует другое: что получится, если это будет осуществлено. Но от писателей и нельзя требовать новых открытий, изобре­ тений, даж е серьезного рассказа о науке. Они не ученые, не изобретатели, д аж е не популяризаторы науки. Они всего лишь ху­ дожники, пытающиеся разглядеть в о бра­ зах грядущий день. Мы только что возмущ ались рассказами, в которых ракеты летели быстрее света. Н е­ научно! И тут ж е восхищаемся фантазиями, в которых все наперекор науке. Почему ж е мы в одних случаях требуем точной науки, а в других говорим, что она и не нужна? Где справедливость? Ответим таким примером. Ученый гово­ рит в своей лекции: «Представьте себе, что мы перенеслись на далекую планету, где т я ­ готение в миллионы раз больше земного. Здесь преподают не Евклидову, а какую -то иную геометрию. Тут учитель говорит школьникам в классе: «К ак известно, луч света под действием силы тяжести огибает нашу планету... Л уч прож ектора на ней снова возвращ ается к прожектору, но толь­ ко с другой стороны планеты. Одним взгля­ дом мы можем окинуть всю ее. Она шар, но мы видим ее плоской, как стол...» Мы отлично понимаем, что не сможем мгновенно перенестись ни на эту, ни на к а ­ кую-либо другую планету, что на такой пла­ нете не может быть ни школ, ни учителей, что на ней все живое было бы раздавлено силой собственной тяжести. Однако мы не собираемся возмущ аться рассказом наше­ го ученого: мол, ненаучно, невозможно, не­ мыслимо. Помните, как один из диккенсов­ ских героев возмущ ался обоями, на кото­ рых были изображ ены лошади: — Кони не ходят по стенам. Это нело­ гично, бессмысленно. Такое нельзя пока­ зы вать детям. Мы только благодарны ученому за яркий пример, помогающий понять зависимость геометрии от тяготения. Пусть пример этот неправдоподобен, но зато он очень помогает понять науку. Такими «антинаучными» ф ан ­ тазиями мы в науке на каж дом ш агу поль­ зуемся. Читая серьезнейшие книги, мы иной раз представляем себя то в недрах земли, то внутри атома. Какой-то инженер писал, что иногда бывает полезно представить себя деталью машины или, скаж ем , железной балкой, леж ащей на двух опорах, и самому физически ощутить нагрузки, падающие на нее, вибрации, натяж ения, которые в ней возникают. Как осуж дать эти фантазии, если они помогают понимать? Ведь не во з­ мущаемся мы, читая в сказке о сапогах- скороходах, скатерти-самобранке или о чер­ те, который вытащил из карм ана подзорную трубу, шатер и наконец экипаж с лош адьми и даж е кучером. Автор сказки вовсе не пытается убедить нас, что такое было в дей