Сибирские огни, 1965, №12

— Баста! — заявил.— Дальше я не ходок, что хошь делай, хошь контру приписывай, хошь жаловайся. — Сбесился, что ли? — Не-е, поумнел,— отвечает Яшка.— Не полезу в болота. Топи, мшава, вон хоть Дашку спроси... Ишь, смотрит на тебя. Втюрилась, на­ верное. Не пойду. Еще утонешь к лешему. Да и кому нужна какая-то паршивая изба у черта на куличках. Вообще-то ее и нет,— попутал вас энтот... фотоаппарат... не разглядел с верхотуры-то. Обмишулился. Но коли начальству надо, ставь на своих карточках черный квадратик, нашли, дескать. Поживем здесь недельку и — обратно. Отдохнем, ну и выпьем. Дарья выразительно мигает круглым глазом, соблазнительно изги­ бает мощный стан. Так, наверно, мог бы кокетничать экскаватор. — Нет, нет, идем. Да ты’ же знал... Ты вот и деньги вперед взял. Это же обман. — Чего-чего? — Да человек ты или дрянь? — Хоть горшком назови, только в печь не сажай. ...И вот я сижу у дымокуров, Яшка мотается в тумане, а Никола блаженствует в избе. Положеньице! Идти не хочется. Так бы и сидел в Дарьиной теплой избе, ел, спал. А ведь действительно стоит только ткнуть на аэроснимке черной тушью точку, приписать слово «изба» и всё. — Нет, нет,— бормочу я.— Только не это. А впереди — топи, болотные страшные места. Мшава. И проводни­ ка нет, а идти — надо. Ну, что же, пойдем с жердями. Черт с ним, с Яшкой! Как-нибудь пройдем. — Николай! — кричу я.— Собирайся! Из избы доносится угрюмое: — Угу. Провожала нас Дарья. Оглядела Николу — сожалеюще, чиркнула по мне гневным взглядом. Буркнула: — С богом!.. А ить не дойдете, ребята, утопнете,— и грохнула дверями. 7 Места эти, наверно, и от рождения были плоскими. Потом их еще миллионы лет подряд утюжил ледник, потом давило и ровняло наносами теплое палеозойское море. А четвертичное, последнее, оледенение уло­ жило пласт вечной мерзлоты. Он не пропускает воду— и вот легли бо­ лота и вихлястые, с прихотливым теченьем, речки. Болота начинались мелкими лужицами, среди осоки и хвоща. А как только миновали лужицы — навалились комарьем, грязью и тополями. Н о— своеобразно красивы. В солнечный день болота загорались. Они светились салатной зеленью прокисших вод, блистали черными зер­ калами и тихо тлели, как гаснущий костер, ржавыми наплывами мхов. В хмурые, серо-фиолетовые дни болотный пожар гас. Тогда болота мерцали великим разнообразием серых тонов: зелено-серых, коричнева­ то-серых, кремовато-серых, жемчужно-серых и еще каких-то, неопреде­ лимых. Вода — разбросанными повсюду обрезками алюминия. В ней пла­ вает мелкий сор. дохлое комарье да раскисшая серая моль. На просвет вода — чай наваристый, на отблеск, если присмотреться,— в нефтяной радужной пленке.