Сибирские огни, 1965, №12

Ветер вдруг куда-то унесся, и степь показалась ей чашей, полной терпкого настоя. Звуки оседали в ней. Село тоже совсем затихло. Тать­ яна Васильевна представила, как приткнулись у дворов машины и трак­ торы, как в клубе уже крутят кино, неугомонные мальчишки доигрыва­ ют у сарая, где-то еще фырчит мотоцикл, а запоздалые гуси тянутся из степи, и голуби усаживаются на ночь под крышей. А над селом, из ре­ продуктора, над площадью у конторы, текут и текут слова — кто-то просит и молит свою песню улететь, и она летит, летит в степь: Ти-ихо в ча-ас ночио-ой... Мелодия так странно и точно совпадала с очертанием гор на свет­ лом вечернем небе— потемневшие, они четко рисовали частокол тайги по гребню,— а огонек хутора, приютившегося у их подножия, принес вдруг такое ощущение бесконечности жизни, что она вздохнула глубо­ ко и свободно. — Вот как бывает,— подумалось неожиданно,— за один день всю жизнь перебрать можно... А все же хорошо, что не сказала ей про коро­ ву, что держу ее здесь ради ягнят. Разве может совхоз обеспечить все отары молоком нынче? А зачем про совхоз худое писать? Или про зоо­ техника Колотилина? Ну, ругаемся с ним — со мной тоже ведь трудно,— так одно дело делаем! А корова — что? Ну, пусть мое перейдет совхозу, но и совхоз меня никогда не обидит... Наука, говоришь? Верно, за такую длинную жизнь многому научиться можно. Но еще и... Да. человеком надо быть еще... Человеком... И если сохранить эти сто одиннадцать — сто двенадцать процентов — тоже неплохо потянет. Совсем неплохо потянет... От этих ли мыслей, еще ли от чего, но стало ей вдруг удивительно хорошо. Медленно стянув косынку, она провела рукой по волосам, под­ колола потуже шпильки. В воздухе вроде потеплело. Она запрокинула голову. Темные длинные тучи наползали из-за кошары. Сдерживая радость, она всматривалась в них с надеждой, пытаясь сообразить, хватит ли их, чтобы закрыть всю степь. На лицо ей вдруг упала крупная холодная капля... Кто видел эту каплю? Никто. Кому удалось подслушать мысли Татьяны Васильевны? Никому. Но все было: и выжженная, обессилен­ ная сквозными ветрами степь, и синие набрякшие тучи по ее закраинам, н серые барханы отар, и тревожное блеянье ягнят, и корова в одиноком стойле возле кошары на двадцатом хуторе второй фермы совхоза «Мо­ сковский». А значит, были и эти беспокойные, искренние и ясные мысли старшего чабана фермы, и живая эта капля — не могли не быть! Так, по крайней мере, казалось и кажется той, кого тайга и горы, и длинные мрачные туннели впустили в начале этого лета в Хакасию. В Хакасию, которая давно наслышана о Татьяне Васильевне Окуневой: в обкоме ли партии в Абакане, в редакции ли газеты, в кабинете ли зо­ отехника Колотипина, на дальних ли хуторах — всюду говорится о жен- щине-чабане одинаково: уважительно и благодарно. А порою и с под­ линным удивлением...