Сибирские огни, 1965, №12

— Ну, может, вы помогали кому-то или... ссорились с кем-то — с управляющим, зоотехником, а? Открытые ноздри хакаски дрогнули, переносица сморщилась, сде­ лав ее совсем похожею на смешливую девчонку: — Память у меня совсем плохой стал!.. Обе они рассмеялись, и гостья сказала: — Отпун'у-ка я машину. Могу я устроиться ночевать на ферме? Столовая есть тут? Можно! Все можно. И столовая есть. Только не знает она, как у хакасов: приехал гость—день живет, три дня живет— хозяин кормит и обижается, если гость привозит с собой что-то. Ночевать можно... А чего добьешься? — тихо улыбается Татьяна Васильевна. ...Гостью звали простым русским именем. У хакасов гоже много имен русских — еще с тех пор, как загоняли их батюшки в святую во­ ду, но Татьяна Васильевна не обращалась по имени к гостье, а про себя называла «она». «Она» ходила по дому — добротному, рубленному из тугой листвен­ ницы, весело побеленному — квартиру в нем предоставил Окуневым совхоз. Татьяна Васильевна ходила за ней и понемногу успокаивалась: все в доме по-хозяйски — кровати с перинами и подушками, какие рань­ ше могли быть разве лишь у бая, настоящий ковер над их с Василием постелью (даже жалко, что редко приходится спать здесь, все на хуторе да на хуторе!). На столе часы в янтарной оправе — премия в каком-то году (до сих пор ни разу не ремонтированы!), транзистор — тоже их с Василием наградили. Вся обстановка по-городскому. И на дворе ладно: свинья и большой уже поросенокгреются, сы­ тые, на солнце, куры лучших пород колготятся в курятнике, поднаве­ сом холодно блестит, отливает синевой уголь —1прямо из открытой Чер ­ ногорской выработки — это не прежние времена, когда простой хакас за навоз для очага влезал в кабалу. — А корову на хуторе держу, здесь доить некому. — А Рая? Разве Рая не может? Ей сколько — двадцать два? Опять она за свои вопросы! «Ей» нравилось греться в летней кухоньке во дворе, куда то и дело забегали ребятишки, где пахло накаленной плитой, дымком и толстой, из пятнадцати яиц, яичницей на сале и где сидела свекровь Татьяны Васильевны... Свекровь сидела на скамье возле печки в широком и длинном, с яркими наплечниками, особо выстроченном хакасском платье, в темном платке, повязанном на лоб и стянутом узлом сзади высоко над шеей. С мудрым спокойствием на желтом пергаментном лице слушала она жизнь, как слушала ее десятки лет назад в юрте своего отца, а потом мужа. Только вместо трубки во рту ее теперь ку­ рился «Беломор», и к дочери за много верст отсюда возил ее не конь, а грузовик. Свекровь звали Марией, ей было восемьдесят пять, она еще самостоятельно ходила в баню, носила хакасские платья с узорно вы­ строченными рукавами и время от времени ездила к дочери. И сегодня вот собралась. Пусть едет, пусть, если тут надоело. Конечно, Татьяны целыми днями не бывает дома, приходится помогать детям готовить — у Татьяны Васильевны их пятеро. Там восемь человек. Пусть там по­ пробует. Поджав губы, Татьяна Васильевна подчеркнуто равнодушно смот­ рит мимо старой женщины, с неподвижно поднятой головою, и перево­ дит взгляд на детей, собравшихся за столом. «И то не подвела народ свой»,— думает она, и губы невольно вздра­ гивают от улыбки. Качнувшись к «ней», вдруг уронила.