Сибирские огни, 1965, №12

— А шерсть куда? Ну, куда поступает? — Пакуем в кипы и — в Абакан. — А оттуда? — На фабрику, в Россию. — Я ехала — видела: за Абаканом камвольно-суконный комбинат строится. Великолепный. Говорят — со всей Сибири шерсть перераба­ тывать будет. — Наверное... — А эта порода только шерстного направления или и мясного тоже? — И мясного. — Сколько же хороший ягненок тянет? — В прошлом году — двадцать семь килограммов. — А сколько ягнят у вас? — Окот тяжелый был. В прошлом году девятнадцать ягнят было на сто голов маток. — Ах, Татьяна Васильевна, не хотите вы мне ничего рассказывать. Ну, пожалуйста, а? Выпрямившись, Окунева глядела в степь. Она знала, что разница примерно в семь-восемь ягнят на сотню маток, да сотен-то в ее ота­ ре почти восемь! И если взять в понятие, что каждый ягненок вы­ рос бы к следующей стрижке, так это какой урон шерсти со всей отары? — Премии? — глаза ее смущенно вильнули.— Полусяли. По триста рублей давали — мне и Василию. И мяса сто семьдесят килограммов.— Она посмотрела на синий блокнот, трепыхавшийся в руках женщины, на юркую ручку и решила, что про мелкие премии по двадцать пять руб­ лей, про подарки на чабанских собраниях в праздники, про грамоты и благодарности можно и промолчать. А та все чего-то добивалась: как чабанила, да давно ли? Ну, чаба­ нила и чабанила, с тринадцати лет припасала, овечек стригла — чего рассказывать? Потом, в тридцать шестом, кажется, старшим стала. По­ том дети пошли, Василий заболел бруцеллезом, потом она заболела... чего только не было в жизни!.. Память толчками окунала в прошлое — но разве все скажешь? Да и по-русски не знает хорошо, в четырнад­ цать лет только начала учиться этому языку. Всего две зимы ходила в вечернюю школу. — Сюда как попала? Здесь дедушка старенький чабанил, да бро­ сил овесек. Меня на окот позвали. Управляющий с зоотехником при­ ехали, весь день сидели: «Возьмешь отару?» Я как-то согласилась. Ягнят жалко, овесек жалко, бесприсорные... — А как же муж? Не сердился? — А нисего. Пускай, говорит, она восьмет. Он больной был. Она ровно и тихо произносила «овесек». «нисего», «бесприсорные», заменяя почти везде «ц», «ч» и «з» более мягким «с», и смотрела в степь с непроницаемым выражением, а ветер трепал на ней выцветшую юбку,' и приехавшей, должно быть, казалось, что это воюет ветер вре­ мен дувший над Хакасией, когда предки Татьяны Васильевны еще ко­ чевали в степях между гор, полагались на одного шамана и спали, ели и рожали в юртах. — Вы понимаете, Татьяна Васильевна, мне нужно не просто сооб­ щить, что узнала здесь, а так написать... чтобы... занимательно было, понимаете? Татьяна Васильевна обернулась, стрелы морщинок вдруг брызнули от глаз, сделав лицо неожиданно молодым.