Сибирские огни, 1965, №12

мной, но, видимо, испугался, заметив мое кожаное пальто в розваль­ нях и приняв меня за директора. Я поселился на квартире у директора. Больше жить было негде. Щеглов-Щеголйхин занимал две комнаты и кухню в пятистенном де­ ревянном доме. Русская печь дымила, а поэтому была в бездействии. Для обогрева и приготовления пищи директор соорудил времянку особой конструкции с конденсатором для сохранения тепла. Галина Ивановна работала механиком в тракторном парке. Я целыми днями мотался с директором по полевым бригадам. Все хозяйство совхоза было растащено и запущено. Не хватало людей и машин, жилья и запасных частей. Директорский шофер Покусаев, не­ давно приехавший на целину с молодой женой, запил горькую, после того, как от него сбежала жена. В магазине водки не хватало, но трак­ тористы в степи нашли вороха неубранного прошлогоднего жита и ва­ рили из него самогон. Покусаев пил напропалую, и директору часто приходилось садиться за руль вездехода самому. В лица нам бил ветер и мелкая снежная пыль. Мы продубели на степном зимнем солнце. Иногда я оставался дома и играл с Шуркой. К нам заходил Сань­ ка, семиклассник местной школы. Он все свободное время толкался в тракторном парке, помогая трактористам. Ему самому очень хотелось сесть за руль трактора. Его мать работала на почте. Отец погиб в пер­ вый день войны под Ленинградом, и он его не видел ни разу. ...Я отправляюсь на почту, чтобы отправить письма и посмотреть газеты. — Колывань, Колывань!.. Вы слышите меня?— кричит женщина в трубку, потом поворачивает ко мне голову и говорит: — Просто на­ казание какое-то! Опять связи нет. Я смотрю на нее сочувственно и узнаю Тоню Магрычеву. Как летит время! Как оно разбрасывает людей и как земля ста­ новится все меньше и меньше. Наверно, это от возраста, думаю я. И чем грандиозней пространства, тем больше шансов встретиться. Какой-то парадокс! Тоня после гибели мужа ни жива ни мертва с грудным Санькой эвакуировалась в Сибирь, да так и застряла в Новых Тырышках. Она и живет в заднем приделке при почте вместе со своей сменщицей и Санькой. Она робко спрашивает меня о Кукушкине. А что я могу ей ответить? Г Л А В А 33 Мы просыпаемся вместе Поезд шел с востока на запад по бесконечной первозданности Си­ бири. В вагоне, как всегда, пахло дорожной неустроенностью. Кукушкин не отрываясь смотрел в окно вагона, но не видел ни мелькавших перелесков, ни полосатых шлагбаумов, ни встречных поез­ дов. Он думал. — Чаю? — спросил проводник. Кукушкин взял чаю и не глядя стал размешивать ложечкой сахар. Была ли у него в жизни любовь? Да, была! Но он сам отпустил ее глупо и нелепо. Зачем он ее отпустил? Найдет ли он ее снова? Будет ли у него свет своего домашнего огня? Он испытал все, что человеку положено, а может быть, больше. Жизнь — счастье. Это Кукушкин знал очень хорошо. Несчастливые уходят из жизни. Она не терпит их.