Сибирские огни, 1965, №12

Мы встречались с ним в полку или в редакции, а чаще всего на ше­ стом этаже в доме номер два по Зверинской улице на квартире у Нико­ лая Семеновича Тихонова. Николай Семенович, бывший кавалерист и альпинист, продублен­ ный ветром, худой и костистый, как будто в нем были только одни су­ хожилия да’ кости, поседевший до белизны, с голубыми, как небо над Казбеком, глазами, всегда смотрел на Суворова восхищенно, угадывая в нем и талант и характер. Суворов был влюблен в Ленинград, в стихи и в музыку. Из-под Кингисеппа он на денек заскочил в Ленинград. Он зашел за мной, и мы, прихватив полковую бабушку, пошли в филармонию на концерт Марии Вениаминовны Юдиной, высокой худой женщины, в странном черно-бе­ лом одеянии, похожей на пингвина. — Больше всех я завидую композиторам и музыкантам,— сказал Гоша. — Почему? — Их не надо переводить на другой язык. Они понятны всем без перевода. Хочешь я тебе подарю? — и протянул мне вчетверо сложен­ ный лист бумаги. В этот же вечер он отправился под Нарву в свой взвод противотан­ ковых ружей. Через день из штаба мне принесли телефонограмму. «Суворов погиб. Его полевая сумка у Черноуса в редакции». Я развернул вчетверо сложенный лист бумаги и прочел подарен­ ные мне стихи. Ещ е утрами черный дым клубится Н ад развороченным твоим жильем И падает обугленная птица, Застигнутая бешеным огнем. Ещ е ночами белыми нам снятся. К ак вестники потерянной любви, Ж ивы е горы голубых акаций И в них восторженные соловьи. Ещ е война. Но мы упрямо верим, Что будет день, мы выпьем боль до дна, Широкий мир нам вновь раскроет двери, С рассветом новым встанет тишина. Последний враг. Последний меткий выстрел. И первый проблеск утра, как стекло. Мой милый друг, а все-таки как быстро, К ак быстро наше время протекло. В воспоминаньях мы тужить не будем — Зачем , туманить грустью ясность дней: Свой добрый век мы прожили как люди И для людей... Прости меня опять, друг читатель, за то, что я отвлекся, но ведь в судьбе Гоши Суворова, в его стихах лежит моя судьба, судьба нашего’ Кукушкина и, может быть, твоя собственная. Весенняя распутица. Разлив Плюссы и Наровы не дал возможно­ сти двинуться ленинградской гвардии дальше, в Эстонию. Но мы при­ помнили другое- покидая Ханко, мы обещали вернуться обратно. И Ку* кушкину снова пришлось, только на этот раз не по мерзлому вереску,, а по зеленой траве через березовые перелески, сосновые леса и горелые болота, мимо старых дорогих могил пройти от Белоострова до Выборга.