Сибирские огни, 1965, №12

за Марьиной рощей, где засели немцы. Мы били по ней, не жалея сна­ рядов, но она не давала нам подняться. Осколками начисто соскоблило надпись «Смэрть Гитлеру!» со ствола федотсвской пушки, искривило прицельную рамку и погнуло щит. Немцы держатся за эту высотку изо всех сил. Но им не удержаться — это мы знаем. Прошел третий день, и мы не сдвинулись с места ни на шаг. Ночью мы подтянули пушки ближе к высоте. Кукушкин подошел к лейтенанту Пушкову. О чем они говорили и советовались, я не слышал. — Я пойду один,— сказал Кукушкин.— У кого есть теплый жилет под фуфайку и меховые рукавицы? Я обойду их справа. И он ушел в ночь, и трассирующие очереди пулеметов перекрести­ ли его дорогу. На правом фланге занятой немцами высоты был дзот. Он стоял за валунами. Наши снаряды были ему нипочем. Авиация его не успела обработать. Кукушкин опять вспомнил Малуевский лес, опять вспомнил Порфишу Атюнова, забрал гранаты и парабеллум. Надел под фуфайку меховой жилет Пушкова, взял у Федотова, ме­ ховые рукавицы и уполз. Мы не спали всю ночь. Мы вглядывались в темноту, не смы­ кая глаз. На рассвете Пушков первым в бинокль отыскал Кукушкина. Би­ нокль переходил из рук в руки, от глаз к глазам. Мы все видели Ку­ кушкина. Он лежал за камнем в пяти шагах от дзота. Его не видели только немцы. Он лежал в мертвой полосе в пяти шагах от них. Немцы заметили, что мы переменили позицию, и первыми открыли огонь. Фонтанчики снега и мерзлой земли вспыхнули перед пушкой Федотова. Кукушкин встал в полный рост. Это нам было видно без бинокля через прицелы карабинов и автоматов, готовых выстрелить. Он прыг­ нул на крышу дзота. Сколько он опустил гранат в трубу этой берлоги, я не знаю. Как он успел спрыгнуть с ее горба и снова укрыться за валуном, я не видел. Я только видел столб дыма и огня. Я услышал трескотню справа и сле­ ва. Я увидел отрывающиеся от земли бегущие фигуры и над бруствера­ ми немецких окопов дрожащие ладони, устремленные к небу. За высоткой было поле, за полем торчали обгорелые трубы бывше­ го пятого поселка. Люди бежали туда, где закипала земля черными клубами дыма, и ветер сносил этот дым в сторону Ленинграда и обна­ жал пламя, и через это пламя, через визг и грохот, яркое и трепетное, как это пламя, я увидел бегущее нам навстречу красное полотнище, оно росло в наших глазах во весь горизонт, и наши глотки наполнялись криком радости и жизни, криком торжества и победы, криком ликова­ ния, граничащим с безумием. Навстречу нам шли волховчане. Мы обнимались и целовали друг друга в небритые щеки. Мы разожгли костры и угощали друг друга всем, чем могли угостить. Мы не обращали внимания на выползавших из-под земли немцев. Они ждали, что мы будем делать с ними, и поднимали руки. Войну оставшиеся в живых помнят по своим погибшим друзьям. В этом есть самая естественная правда человеческой души, нерушимая связь живых и мертвых.