Сибирские огни, 1965, №11

Где-то за дамбой пели призывники: — На разведку он ходил — все начальству доносил,— чуть слышно пел запевала.— Эй, эй, эй. герой, на разведку боевой! — подхватывали все, и один присвистывал. Колодец дохнул на Семку прохладой. Семка отвернулся и пошел прочь. Из проулка показались ребята. Они наконец проводили Тасю Не- упокоеву и Семкину мать. Осталось их только трое: Кила, Оля Неупокоева да маленький Се­ режка Сизых Он был в красной рубахе, а штаны нес в руке. — Семка, хочешь, в догонялки станем играть,— сказал Кила.— Я голить стану... — Семка, все воют, а ты не воешь? — сказал Сережка Сизых. — Отстаньте, у него папу убило,— сказала Оля Неупокоева. И тогда Семка шагнул к Оле и пихнул ее. — Не ври! — закричал он,— Он не убитый — он живой! Я бумажку- то добыл. Там, на другой стороне, батя сам подписал: «Семка, не верь — я живой!» Он в партизанах! Возле города. Воронежа. Ты знаешь, какие тайги возле города Воронежа!..— Он прокричал это все и пошел к избе. В огороде он увидел борова. Семка подобрал дрынок и долго гонял его в картошке. Загонял в угол и бил молча и жестоко. Боров вырывал­ ся и с хрюканьем мчался вдоль ограды. Но Семка забегал и не пропус­ кал к дыре. И снова гнал г.о картошке и лупил так, что у борова ухало внутри. И, уже озверев, боров два раза с ревом поворачивал на Семку, но тот встречал его дрынком и снова гнал. В углу, возле капусты, боров опять повернул и кинулся. Семка ударил его в рыло и сам отлетел. Он лежал в картошке, слышал спиной нагретую землю, над ним было чи­ стое небо, и руки, отбитые последним ударом, можжило. Потом встал, установил горбыль на место и укрепил. Когда уже вышел из огорода и завернул вертушку на калитке, увидел, что из-под ногтя на ноге сочится кровь, между пальцами зеленая веточка картошки. Семка по­ давил на ноготь, выбросил веточку и пошел в избу. Там еще непослуш­ ными руками он налил себе холодного чая, поел картошки с малосоль­ ными огурцами. Потом взял из-под плетеной скатерки на комоде кар­ точки и деньги, заправил карман как следует и положил их туда, взял сумку и пошел за хлебом. Так и не заплакал он в тот день...