Сибирские огни, 1965, №11

Первые сутки меня даже не хватились. На вторые сутки меня стал разыскивать Добрыйвечер. К этому времени я, наверное, и проснулся. Попытался я выбраться сам из своего логова,— не тут-то было! И руки и ноги затекли, и я не мог двинуть даже мизинцем. Я пробовал кричать, но отчаялся и в этом,— никто не подходил. Вдруг мне стало казаться, что в проклятой колоде не хватает воздуха, и я стал задыхаться. Я бы погиб в этой колоде, если бы не Кукушкин. Ему не под силу было вытащить меня, и колоду пришлось расще­ пить топором надвое. Я не мог встать на ноги, и Кукушкин целый час расхаживал меня, пока я сам не начал двигать окаменевшими ногами. — Ты накормил Министра? — спросил я, очухавшись. — Министр съел твою порцию. Идем на кухню. В это время к нам и подошел Вася Чуланов. Он заставил Кукуш­ кина сплясать и после нескольких колен, сделанных Кукушкиным, вру­ чил ему письмо. Кукушкин расплылся в улыбке. Видимо, его опять на­ зывали «золотко» или еще как-нибудь понежнее, я уж не знаю. К нам подошел Витя Чухин, и мы его втроем заставили сплясать, потому что ему тоже было письмо. А теперь сидим и в сердцах ругаем себя за опрометчивость, за эту глупую привычку заставлять человека плясать перед письмом, которое ему адресовано, не зная, что в письме, может быть, самое горькое горе находится для этого человека. И мы, как можем, утешаем Витю Чухина. Кукушкин предлагает ему даже трофейный парабеллум, снятый с убитого лыжника. Витя отказывается и идет от нас, еле передвигая но­ ги, сутулый и постаревший. В сумерках, получив боевое задание, полк снялся с места, и ветер замел снегом черные кострища. Мы снова грелись под животами коней, брились каждое утро, по­ миная Порфишу Атюнова, коченели между валунами на наблюдатель­ ных пунктах и хоронили своих однополчан, выдалбливая могилы в про­ мерзлой земле, приколачивали к деревянным столбикам латунные пяти­ конечные звезды, вырезанные из котелков, и выковыривали на латун­ ных пластинках нехитрые надписи вечной скорби и славы. Мы шли дальше по снегам и болотам через низкий сосняк и валуны, по колючему мерзлому вереску, красноватому, как застывшая кровь. Впереди дымил Выборг. Багровое солнце боя садилось в черную тучу пожара. Красноватые отсветы пламени ложились на изрытый, перемешанный с землею снег. Колючая поземка заметала убитых. Наш наблюдательный пункт был снова на передке, между трех ог­ ромных обледенелых, как айсберги, валунов. Справа от нас стоял кирпичный завод, слева — пивоваренный. Прямо перед нашими валуна­ ми, окопавшись, лежала наша пехота, шагах в пятнадцати от нас, не больше. Мы в свое укрытие натаскали соломы и сена. Было мягко, но холодно. Мы были на наблюдательном втроем: капитан Милай, Кукушкин и я. К нам приполз Миша Бубнов с термосом, и мы после наваристого федотовского борща выпили по мерзавчику. Стало теплее. Кукушкин, в который раз, пристал, как банный лист, к Мише Буб ­ нову. Это всегда с ним случалось после мерзавчика. Ему, видите ли, очень захотелось поменяться с Бубновым часами. У Кукушкина были серебряные карманные часы, которые ему по знакомству достал Коль­ ка Бляхман, а Бубнов свои чугунные карманные часы переделал на ручные и носил их на левом запястье на одном ремешке с компасом.