Сибирские огни, 1965, №11

------------------------------------------------------- К 70-летию со дня рождения СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА В. КЛЕПИКОВ ОТ СЕРДЦА К СЕРДЦУ Оказывается, у меня есть одно воспоми­ нание о Есенине, хотя он умер, когда меня еще не было. В 1952 году книжку Есенина достать было невозможно: у «бдительных» библио­ текарей она была надежно спрятана, у ме­ нее «бдительных» — украдена. Счастливым обладателем беленького томика с березка­ ми (издание 1946 года) был я. Однокурсни­ ки читали его по очереди — до тех пор, по­ ка на факультетском бюро комсомола я не получил строгий выговор с интересной фор­ мулировкой: «За пропаганду поэзии поэта Есенина и недисциплинированность» (сбор­ ник сдать в деканат я отказался). Трудная судьба Сергея Есенина продол­ жалась в трудной судьбе его книг. Неволь­ но вспоминаются слова Кюхельбекера: Горька судьба поэтов всех племен. Тяж еле всех судьба казнит Россию... Но не прошло и трех лет, как меня по­ просили приготовить лекцию о Есенине — в Москве отмечали 60-летие поэта. И я стал легальным и яростным пропагандистом «поэзии поэта Есенина»... Писать о мастерстве такого лирика, как Есенин,— трудно. Хочу избежать теоре­ тизирования, чтоб не впасть в холодный рассудочный анализ, а увидеть и показать, как сделаны поэтом строки, вот уже 40 лет волнующие людей. Волнуют не пото­ му, что судьба их автора трагична. А потому что они — Поэзия. Пишу не научный труд. Это записки (почти дневник) читателя, влюбленного в Есенина, продиктованные восторгом и — не­ редко — болью за его боль. Есть истина: Лицом к лицу — Лица не увидать. Большое видится На расстояньи. Говорят, что в стихах — стихи не главное. Что ж е главное? Проза? А. П у ш к и н Достаточное ли расстояние — 40 лет> Почти. Статьи и книжечки 1926—1927 годов о Есенине написаны теми, для кого поэт был другом, собутыльником, знакомым, «Сере­ жей». Им часто важно не то, что он поэт, а то, что он — близко знакомая знамени­ тость. Читая после книжек Мариенгофа, Крученых, Орешина и прочих воспомина­ ния Вержбицкого, Зелинского, Литовско­ го, написанные в последние годы, ви­ дишь, что время отодвинуло многие дета­ ли, чтоб ярко и объемно засияло главное: Есенин — поэт. Маяковский писал: «Нельзя придавать выделке стиха, так называемой обработке, самодовлеющей ценности. Но именно эта выделка делает поэтическое произведение годным к употреблению»1. Но Маяковский же упирал прежде всего на «выделку», говоря о Есенине: «Вопрос о Есенине — это вопрос о форме, вопрос о' подходе к деле­ нию стиха так, чтобы он внедрялся в тот участок мозга, сердца, куда иным путем не влезешь, а только поэзией»2. В «делании» стиха Есенин был велико­ лепным мастером. Путь к этому мастерству был сложен, извилист. Но он был началом пути к сердцам. Едва «схлестнувшись с рифмой», юноша Есенин оказался в очень пестром литера­ турном лагере. Написав в деревне и в Мо­ скве «Радуницу», приехал в Петербург и попал в объятия интеллигенции, пророчив­ шей России путь не революционный, а «тележный», «избяной». Страшась народа («любимого», «многотерпеливого»), филосо­ фы и поэты буржуазных салонов Петербур­ га проповедовали:- революция, тем более социалистическая, России противопоказана. И в Есенине желали они увидеть «глашатая от земли», «исконного поэта» деревянной Руси. Он был признан, его ободрили, а вза■ М а я к о в с к и й В. В, Соч., т. 18, стр. 87. 2 Там же, т, 10, стр. 337,