Сибирские огни, 1965, №11

На десятине за Перетужиной молодожены выкорчевали кусты и перепахали дернистую землю. Посеяли лен и овес, а самый хороший клочок оставили под озимые. Воронок оказался на редкость добрым конем, все понимающим с полунамека без кнута и вожжей. Правда, делал он все страшно мед­ ленно, но зато со знанием дела, точно. Матвей нагружал в лесу на теле­ гу хворост, хлопал Воронка по крупу ладонью и ласково говорил: — Пошел, милой. И Воронок один, без хозяина, подвозил телегу к дому, стучал ко­ пытом о приступку крыльца, выходила Мотя, сгружала пучки хвороста, совала в мягкие губы мерина корку хлеба, и Воронок снова шел в лес. Февральским днем Мотя родила мальчика. Она забралась в кры­ тый загон Воронка, и лохань, из которой пил Воронок, была первой ку­ пелью для ее сына. Когда Матвей вернулся из лесу, Мотя уже лежала на широкой деревянной кровати бледная и счастливая и кормила грудью первенца. — Мальчик? — спросил Матвей с порога. — Тише. Мальчик. — Кукушкин, значит... И Матвею нравилось звать своего сына не Касьяном, как окрестил его поп Александр, а Кукушкиным, чуя за этим «Кукушкин» мужчину, надежду и радость. И Кукушкин рос, как и все крестьянские дети,— копался в пыли вместе с курицами, заползал в хлев Воронка, никогда не ревел и на отцовский зов «а где Кукушкин» вразвалку подходил к отцу. Отец брал его на колени. Мать наливала им щей. И они вместе, деревянными ложками, полные святого благоговения тружеников, хле­ бали кисловатую жижицу и не сетовали на то, что в оловянной миске не было видно ни одной звездочки. Кукушкин рос. После первых слов «мама» и «папа» научился,на радость отца, гордо и непринужденно отвечать, если тот его спрашивал: — А как тебя зовут? — Кукушкин! Если же Кукушкину случалось плакать,— отец брал его на руки и, глядя сыну в глаза, говорил: — Что же ты, мужик? Где наша не пропадала! И младший Кукушкин умолкал, понимая всю глубину смысла,ска­ занного отцом, по крайней мере, так Матвею казалось. Г Л А В А 3, в которой герой остается один К пасхе мать сшила ему сатиновую рубашку, новые штаны и, к не­ описуемому его восторгу, из старого отцовского бушлата, настоящее пальто, с карманами и золотыми пуговицами. Во всем этом наряде Кукушкин и пошел проведать тетю Полю, ма­ ленькую, вечно брюхатую, жену дяди Саши. Дядя Саша — двоюродный брат Матвея — пришел с войны на костылях и хворал чахоткой. Зимой и летом он ходил в валенках, сутулый и тощий. Ходил и кашлял. А тетя Поля каждый год приносила по девочке. В их избе зыбка на скрипучей пружине никогда не снималась с матицы. Кукушкин отворил дверь, постоял на пороге, снял шапку и сказал: — Христос воскресе! — и подал тете Поле яйцо.