Сибирские огни, 1965, №11

кий и худенький старичок, в свои восемьдесят лет еще не бросивший работать на фабрике. — Жить буду,— ответил Матвей. — Господь милостив,— сказал дед Павел и замолчал, дав понять Матвею, что разговор на этом окончен. Хотел когда-то дед Павел открыть свой мыловаренный завод и ско­ пил для этого деньжонок, за всю свою долгую жизнь не тратя лишней копейки и выплачивая Гандурину долг за Дранкино, но время теперь, по его мнению, было смутное, да и деньги пошли другие. Однако он не терял надежды на возврат «бывалошного времени». Дед Павел выделил для Матвея баню: — Твой дом будет. Наделил Матвея десятиной земли за Перетужиной и древним си­ вым мерином, по какому-то странному стечению судеб отвечавшим на кличку «Воронок» — ржанием. — Начинай живи. Я на пустом месте начал. Мужику без бабы в деревне никудышно. В деревне народу немно­ го. Все видно. Все наружу. У каждой травинки свой глаз и свой голос. В Дранкино — все Кукушкины, все дальняя родня. Пошел Матвей на Троицу на гулянку в село Широкое. Белесый чуб, черный бушлат, красные галифе и, единственная на всю округу, трехрядка сделали свое дело. Дочь климовского лесника Мотя Куликова, лузгая семечки, засмот­ релась в Матвеевы синие глаза, осмелела и спела под переборы ладов: Ты не пой на этой ветке. Голосистый соловей,— Эта ветка грипасена Для погибели моей. Когда Матвей провожал ее лесной тропинкой до сторожки, как бы отвечая на Мотину песню, скорее прошептал, нежели пропел: Я тогда тебя забуду, Чернобровая моя, Когда вырастет на камушке Зеленая трава. Потом взял ее за плечи и обнял крепко и бережно. Мотя выронила из рук полусапожки. В следующее воскресенье была свадьба. Свадьба без белых пиро­ гов, но с горячим самогоном. Афанасий Куликов, отец Моти, переложив лишнего, старался перекричать всех, горланя бог весть откуда взяв­ шуюся песню: Я здесь пою так тихо и смиренно Лишь для того чтоб услыхала ты. И песнь моя Ефима пресвященней Пред алтарем богини красоты. И то, что он по своей доброй воле переделал «священный фимиам», на «пресвященного Ефима», не вызывало ни у кого недоумения. Прежде всего Матвей настелил в бане пол и потолок. Переложил печку. Простругал и проконопатил стены. Прорубил два окна. Мотя повесила на окна веселые ситцевые занавески и поставила на каждый подоконник по горшку с геранью. Для Воронка Матвей соорудил крытый загон. Потом у тети Поли выменял на чистую ненадеванную рубаху пету­ ха и двух куриц.