Сибирские огни, 1965, №10

«Ой, как жутко глядеть на этих несчастных сирот!» — и делилась со всеми своей неприятностью: попал в ее семью сирота, голый и босый. Хозяйство у дяди было не из бедных, да и люлька никогда не пу- стовала, так что мне, мальчишке по восьмому году, хватало в этом хо­ зяйстве дела от зари до зари. Как говорят: «попробовал девять потов мастерства всех девяти профессий...» Но как ни старался я работать, слышал всегда одно: — Ой дурак,'’ ой живое мясо, о несчастье, о наказанье судьбы... Но к этому я постепенно привык, окаменел, носил эту ругань, словно корова ботало. «Что поделаешь,— думал я,— это моя судьба. Время не всегда зеленым стоит». Как-то утром дядя с теткой перегнали полную бочку хойтпака, на­ пились допьяна и уехали в соседний аал продолжать аракование, меня же оставили дома за старшего. Для меня привычное дело хозяйничать и нянчить детей: грудного из соски накормлю, в люльке привяжу, закачаю; кого на шею посажу, кого за руку веду. Те, что побольше — разошлю кого за телятами, кого за ягнятами, кому игрушку мимоходом смастерю. Я уже подоил коров, отпустил сосунков, вскипятил молоко, когда появились на взмыленных лошадях пьяные хозяева, тетка принялась бранить меня за то, что я вскипятил молоко в большой чаше, а она хо­ тела, оказывается, варить в ней араку. Распаляясь от брани все боль­ ше, тетка схватила сук и ударила меня по голове. Я заплакал. Услы­ шав мой крик, дядя тоже пошел ко мне, глаза у него были недобрые, пьяные: — Что ты стоишь,— заорал он.— Давай садись на бычка и поез­ жай к черту, пока не дождался худого! Я сорвался, как ошпаренный щенок, и кинулся прочь, бежал вверх по горе, пока не очутился далеко от аала. Выбрался на поляну и уви­ дел наших коров, а совсем неподалеку от меня — мой синий бычок, толстый как барсук,— на рогах поводок замотан, мундштук в носу.., Я вспомнил дядины слова, бросился к бычку, поймал его за хвост, по­ том, подобравшись к голове, ухватил за рога, распутал поводок — и вот бычок в моей власти. Сразу же пустил его рысью, поехал. Куда по­ ехал?.. Конечно же домой в Овюрский Амырак к бабушке, к отцу, по­ дальше от обидчика!.. Ну что взять с глупого^ мальчишки?.. Сразу просохли слезы обиды — ведь по этой тропе, вверх по тече­ нию Амырака, можно подняться на вершину хребта и увидеть дорогой мне Овюрский Амырак! Погонял я своего бычка так, что все четыре копытца щелкали, а я весело распевал: «Где ты, мой Овюрский Амы­ рак, я тебя и во сне помню. Я гоню своего ездового бычка, чтобы уви­ деть, тебя, наконец...» С песней я не замечал дороги. Вот уже перебрался через речку Сайлыг-Хем, через Узун-Озан, а вот впереди — радость путников, ста­ рая раскидистая ель Одаг-Шиви. Под нею очаг: здесь каждый проез­ жий привал делает. Далеко я уже уехал от аала дяди!.. Бычок мой тяжело дышит, язык у него вывалился, хлыст из ствола черемисы из­ мочалился... До перевала езды еще раза в четыре больше, чем я проехал. Ког­ да я выбежал из юрты, солнце уже было над аптарой значит, ровно полдень. А сейчас где солнце?.. Наверное, уже на кровать перебра­ лось: вон какие у нас с бычком тени длинные. Скоро, выходит, вечер. Где же я ночевать буду? Вот передо мною река Холдуг-Хем, ревет в глубоком ущелье, ле­ тит, бьется о высокие валуны, взбрасывает пену... Вокруг по ущелью