Сибирские огни, 1965, №10

темно, на треноге очага что-то кипело. «Может, мясо варят? — подумал я, но тут услышал голос тетки: — Тащи дров! Подложи под чашу, пусть доварится вам кулеш. По­ хлебаете — да спать! Сегодня я был особенно голоден — весь день пас овец, а вечером очень долго гонялся за телятами. В ожидании кулеша, я присел у вхо­ да и задремал. Разбудил меня крик двоюродного братишки. — Ой, оммани! Страх-то какой! Вставай-ка! Я услышал, как прошлепали к выходу его стоптанные маймаки (сапожки из вывернутой шкуры с загнутыми носками), и открыл глаза. В юрте никого не было, на очаге, булькая, кипел кулеш. Неподалеку от входа в юрту разговаривали взрослые, я высунулся и услышал, как дя­ дя, приказал: — Тащи нашу кремневку с пистонами. Она вообще-то совсем не стреляет — пусть лопнет. Я порох на полку насыпал. «О, ужас! Наверное, волки в аал прибежали!» — подумал я и вы­ скочил из юрты. Недалеко от входа собралось все население нашего зала, разговаривали торопливо, приглушенными голосами, дети плакали. — Ужасное страшилище! Ой, да еще чернее становится. — Это кровь течет... — Ой, лучше молчите, нельзя этого говорить. О, оммани! Дяде принесли кремневку, он сказал, чтобы детей увели в юрту, а то напугаются. Я дернул за рукав братишку и спросил, что случилось. Он ничего мне не ответил, продолжал, дрожа, глядеть на небо. —- Эх ты, сонливая сова! — крикнул мне другой мальчишка.— Под­ ними башку! Луна в плену — не понимаешь? Я тоже взглянул на небо и увидел, что луна и вправду изменилась. Одна сторона ее была яркой и блестящей, как новая медная тарелка, а другая темно-лиловой. Я подумал, что тут нет ничего особенного, на­ верное, луну закрыла туча. Это бывает, это проходит. Братишка прошептал: — Чудовище заглатывает луну. И тут раздался выстрел. От. неожиданности я упал на землю. Жен­ щины начали плакать, дети кричали... Даже овцы в кошаре стучали в тесноте копытами. Собаки, едва услышали выстрел, бросились к лесу, думая, наверное, что там волки. Сердце у меня колотилось, ноги дрожа­ ли, я никак не мог встать. Пахло порохом. Дядя снова перезарядил кремневку. Тут я услышал, как бабушка закричала: — С ума сошел — стрелять в священную Луну! Это же великий грех! Брось ружье, не пугай детей! — Так и будем стоять ждать, пока чудовище совсем ее прогло­ ти т ?— оправдывался дядя. — Глядите, больше половины исчезло,— сказала какая-то женщи­ на.— Мне кажется, небо и земля желтеть начинают!.. Бабушка вздохнула н спокойно сказала: — Однажды уже священная Луна попадала в плен к чудовищу. ...Тогда в нашем аале собралось много лам и шаманов. Они сказали, что туда, к священной Луне, дойдет голос мужчины, если он был един­ ственным сыном, лай собаки с ярко-желтыми подпалинами над глаза­ ми, крик рыжей, без единой отметины и тавра, козы, звук китайских чашек и медных тарелок. Только это может напугать чудовище, и оно отпустит нашу Луну. Единственным сыном у матери оказался дядя Мукраш, он, не жа­ лея сил, закричал., Все стали бить в медные тарелки и чаши, собаки лаяли всем скопом, среди них были и две с подпалинами.