Сибирские огни, 1965, №10

производства и одновременно раскрытие замечательнейших качеств человека- борца. В одном из последних очерков JI. Ива­ нов изображает жизнь крупного колхоза Калининской области. Особенно обаятелен в нем образ председателя колхоза Егора Фи­ липповича, который руководит им уже не один десяток лет. Когда зашел разговор о перспективах развития колхозов, он мечта­ тельно и горячо заговорил: — Собственно, главное тут одно: надо, чтобы постановления партии и правительст­ ва насчет планирования выполнялись всеми, чтобы нам самим доверяли планировать свое хозяйство. Спускали бы нам только главные задачи... Об этом Егор Филиппович мечтал давно, а Л. Иванов написал о давней его мечте три года назад. Почти десять лет назад появились главы из «Деревенского дневника» Ефима Доро- ша. В нем тоже рассказывалось о предсе­ дателе колхоза, который все хотел делать по-своему, разумно, но именно поэтому он был почти всегда виноват перед началь­ ством. Вот ведь какой казус сложился, и не для одного Ивана Федосеевича: что хо­ рошо для колхоза, то дурно для районного начальства, деятельность которого измеряет­ ся одной сегодняшней сводкой. Очерк П Ребрина «Свет от людей» то­ же написан давно. В нем еще несколько лет назад автор напоминал: главное — лю­ ди, в них — все, и прежде всего — добро. Только не надо думать, что ты, пишущий, или ты, руководящий, все знаешь и мо­ жешь раздавать советы и указания направо и налево. Оказывается, не в указаниях де­ ло, а в том, чтобы в колхозе или совхозе «ни один человек не был обойден внимани­ ем», чтобы не на словах, а на деле доверя­ ли его уму, его способности умело ухажи­ вать за землей и в своем колхозе чтоб он не работником себя чувствовал, а хозяином. Тавров, председатель колхоза «Россия», собственно, так и поступает. Он каждого побуждает смотреть на колхозное производ­ ство, как на свое, кровное, которое ему же служит прежде всего. Колхоз-то, как из­ вестно, был призван не просто одну «зер­ новую проблему» решить в стране, а чело­ веческую, чтоб в самой деревне голодных батраков не было. Поведению Таврова противоположно по­ ведение Дрючина, возглавившего колхоз в деревне Рассказиха. Дрючин, например, лю­ бил употреблять такие слова, как «государ­ ство», «народ», «для государства», «для народа». Человеку, допустим, есть нечего, и он пришел к председателю за ссудой или авансом под заработанные уже трудодни, а Дрючин ему популярно разъясняет: «Ну, какая ссуда, какой аванс... С планом туго. Хлеб в первую очередь нужон куда? Госу­ дарству, сам, умный человек, знаешь». И выходило по-дрючински, что государству-то все равно, сыт или голоден тот, кто хлеб для него производит. С колхозниками Дрю­ чин не жил, а «боролся», повышая их тру­ довую дисциплину «экономическим давле­ нием»: «Они на работу не идут, а я им подвод не даю, сена не даю заготовлять». Наиболее полно «философия» таких руково­ дителей выражалась в блистательном афо­ ризме: «Душой будь с народом, а сам — подальше». Тавров не прикрывается высокими ин­ тересами государства и народа, потому что для него нет разрыва между понятиями «народ» и «человек», тот самый человек, который рядом с тобой живет и в тебе нуждается. Он не просто руководит и хо­ зяйские чувства воспитывает у колхозников, «он живет всем этим: разговорами о меле для подкормки, о преждевременно родив­ шемся телке, о ремонте старого дома, в ко­ тором «косяки перекосоротило», о земле, о навозе... В этих делах смысл его жизни». И деревню Рассказиху, которую присоединили к колхозу «Россия», он пытается «изнутри взорвать», потому что Дрючины в ней го­ дами вытравляли веру в колхозы, годами приучали «надеяться не на колхоз, я на са­ мих себя», на огороды собственные, на лич­ ную изворотливость— самогонки для прода­ жи нагнать или сенца, а то и зерна в кол­ хозе украсть... И снова Тавров начинает с обыкновенного внимания к нуждам «обык­ новенного» человека, да так, чтобы он по поводу пустых палочек за трудодни сказал наконец: «Были палочки — стали кара- лечки». Свое другое крупное произведение «Го- ловырино, Головырино...», написанное тоже еще в 1962 году, П. Ребрин определил как «социальные этюды». Это был действитель­ но опыт исследования характеров людей современной деревни, от которого мы дав­ ненько отвыкли. В основание его были по­ ложены не умозрительные соображения по поводу неуклонного процветания колхозно­ го села, да если еще сравнить его с до- колхозным или с дореволюционным, а со­ циальные процессы, происходящие в дерев­ не, те процессы, которые обусловлены в ко­ нечном счете трудовыми и имущественными отношениями, реально сложившимися се­ годня в тех или иных колхозах. Писатель задает себе (и нам, следовательно) трудные вопросы и пытается на них ответить. С ним можно спорить, но нельзя не одобрить его метода работы, нельзя отмахнуться от це­ лого ряда его наблюдений. П. Ребрин не изобретает отмычек, при помощи которых можно враз объяснить все явления современной деревни Он тщатель­ но изучает одну или две деревни, скажем, Головырино и Патровку, а не «вообще де­ ревню». И не вообще оценивает П. Ребрин поло­ жение в области сельского хозяйства, а пы­ тается разобраться в отдельных человече­ ских судьбах, с ним связанных, проникнуть в особенности характеров живых колхозни­ ков, а не в их арифметическое среднее, ха­ рактеров, являющихся продуктом конкрет­ ных обстоятельств и конкретного времени.