Сибирские огни, 1965, №10

Первую горку одолел бегом, осмотрелся — никого. Тогда я пом­ чался к тополевой роще, бежал так быстро, что, когда добрался до пер­ вых деревьев, пот застилал мне глаза, я еле переводил дыхание, словно лошадь после большой гонки. Увидел верховую тропу и пошел по ней. Вскоре тропинку пересек ручей. Я упал на живот и с жадностью напил­ ся. Потом встал на ноги, закричал: — Э-эй, братишка! Мне послышалось в ответ: — О-о-й! Обрадовавшись, я крикнул еще громче: — Подождите меня! Мне послышалось, что с двух сторон мне ответили сразу два голоса: — А-э, а-э!.. Они где-то тут, от меня спрятались,— обрадовался я и уже не пла­ чущим голосом, а совсем бодро крикнул: — Бадый! Где ты? Словно кто-то, взглянув на меня сверху, ответил: — ...ты? Теперь я уверился, что мальчишки недалеко, и пустился бежать на голоса, продираясь сквозь высокие травы и колючие кустарники, росшие среди тополей. А впереди, заслоняя небо, нависал острый утес. Лицо мое было залито потом, залеплено паутиной, я почти ничего не видел, но бежал изо всех сил, торопясь добраться до ребят. На мину­ ту останавливался, кричал, чтобы увериться, что я иду правильно, в от­ вет мне снова слышались голоса, казалось, что они совсем рядом и сме­ ются надо мной. Но где же их бычок и почему собаки не слышно? — Эгер, Эгер! — зову я нашу собаку, но она не лает, не бежит ко мне, только слышно, что и они зовут собаку к себе. Тут я со зла и обиды принялся реветь, но от этого еще сильнее устал, а они, невидимые, продолжали передразнивать меня. Теперь я решил пойти домой, пожаловаться отцу, и вслух громко пересказывал все обиды, надеясь напугать мальчишек, затаившихся неподалеку. — Отец! Не успел я это произнести, как тут же разные голоса повторили за мной; — ...ец... ец!.. Я заревел еще отчаяннее и побежал быстрее, продираясь сквозь кустарник, наконец, выбрался на тропку. Далеко впереди увидел я пе­ ревал, с которого пытался в начале пути разглядеть мальчишек. Вдруг меня затошнило и сильно заболела голова. Горы закачались, заверте­ лись вокруг меня, все поплыло куда-го, голова разрывалась от боли. Я лег под кустом караганника и крепко зажмурился. Когда я открыл глаза, была темная ночь. Меня нес на руках отец. Потом я почувствовал приятный запах артыша-можжевельника, кто-то направлял его сладкий дымок к моему лицу. Затем запахло свежесва- ренным чаем, и я услышал испуганный голос отца: — В волосах мусор, колючки... Кто его валял? Лицо желтое, как желчь... — Если просто человек спал, кто его будет валять? Что-то ему по­ встречалось нечистое. Надо пригласить шамана и ламу,— сказала ка­ кая-то старуха. Я открыл глаза. В нашей юрте было полно народу. Надо мной скло­ нилась мать. Она плакала, гладила меня по голове и причитала: — Кто же это насыпал в волосы моему сыночку столько земли и сена?