Сибирские огни, 1965, №10

дается ли она в признании его теории? О двух-то недельках? Может, телефон тетки? Правда, Дина у нее бывает редко. Ох, мужчины, они своего добиваются. Им кажется, что добиваются...» Она усмехнулась достаточно гордо, с отчаяньем ощущая, что это-то ему и нравится в ней: — Послушайте, Федор, уж если суждено, мы встретимся и так. — В Москве-то? Дина! Послушайте, я буду жить на Рождествен­ ском бульваре. Там есть телефон. Вероятно, я буду очень занят, но... если вы позвоните... Искренность его и настойчивость проникали в грудь, растворяя в чем-то неповторимо теплом и нежном все ее существо. Но честное сло­ во, это нечто из ряда тех «двух неделек». Теперь вот сама должна зво­ нить. Вот если б вдруг... Да она уверена, что встретятся! И все же ночью, качаясь на жесткой полке под синим плафоном, с набившимися в него прошлогодними мухами, где-то смутно решала: к тетке можно подозрительно зачастить, если на перроне, на ходу, ска­ зать ее телефон. Запомнит ли? И сердце занималось ликованием, опе­ режая трезвое недоверие. Мысль о теткином телефоне из ночной превратилась почти в ре­ альную, когда Федор утром попросил что-нибудь на память. Подумать только! В таком костистом и жестком держалось столько чего-то тако­ го... До смешного трогательного, что ли? Она улыбнулась, но тут же по­ шарила в кармашке платья: — Разве это? — Попался цветной конвертичек с лезвием бритвы. — Э-э, я не фаталист1— засмеялся Федор и забрал лезвие. Но глаза подернулись грустным холодком, и что-то выпрямилось в нем, обидой отозвавшись в Дине. Москва надвинула на них козырек перрона, под ним было темно­ вато, гулко и суматошно. Две длинные фигуры немедленно оттеснили Федора, вынесшего ее чемодан. Они улыбались ему снисходительно — Динина подружка и Костя Курский: случайные спутники — только спутники! И в последний раз мелькнул среди вскинутых мешков и чемоданов ставший таким добрым знакомым рыжий облезлый рюкзак. Как она забыла, что Костя Курский притащится на перрон? Как могла допустить, что растерялась и не шепнула теткиного телефона? Ну, будь бы это ее Рудак... Через сколько дней поняла, что Костя Курский — тряпка, трус, деспотичный пошляк? Уж не за те ли часы, пока ходила и ходила вдоль Рождественского бульвара, призывая к ответу свою веру в судьбу? Но самоуверенной оказалась она, а не Федор. Федора она так и не встре­ тила... Дина слышала, как Рудаков зашел в комнату к детям, побыл там, может, поправил одеяло на Мишке — тот всегда раскрывался. При­ творив дверь, шагнул в столовую. Раздевался он в темноте. Дина ле­ жала, тихо, плотно смежив глаза, стараясь дышать ровней. Утром, за завтраком, привычно следя за егозиьшим Мишкой и убы­ вает ли каша на тарелке Ленухи, она не удержалась и опять спросила — больше, конечно, для себя: — Интересно, и почему он ехал из Риги? — А ты напиши ему,— сказал Рудаков просто, сразу поняв, о ком она. Дина посмотрела в его сторону. Аккуратно, равняя края, намазывал он масло на хлеб — руки широкие, с короткими, тугими пальцами, круг­ лыми ногтями.