Сибирские огни, 1965, №10

Федор знал все: от калибров орудий до фильтрующихся вирусов, от интегральных исчислений до скандинавских саг. Он был в сто, в ты­ сячу раз умнее Дины! Восхищение перед ним натягивало сознание и нервы на неимоверно тугой колок, предельно увеличивая чуткость. В низинке одиноко сутулилась изба, правофланговая в ряду круг­ лых сугробов с торчащими из них трубами. —•" Вот и у людей так,— сказал внезапно Федор.— Раненые, по­ калеченные — почти пепелище, а надежда живет. Все дело в надежде! — Вы знаете, в госпиталях с ними что-то такое происходило — на одно лицо становились! (Дине-то пришлось подежурить по госпи­ талям!) У переезда инвалид на тележке пустыми глазами провожал поезд. На его плечо опирался мальчишечка и с таким торжеством махал ваго­ нам, что Федор и Дина заговорили почему-то о Хемингуэе, пытаясь объяснить его тайну сочетанием в мировоззрении печали и физического здоровья. Дина с легкостью усваивала ход его мыслей и чувствовала, что это хорошо и нравится ему: — Хемингуэй — он стремится подслушать разговор людей, а потом оставить их так и уйти. — Он вскрывает их с хирургической точностью,— голос Федора густел и качался в одну только сторону — в ее, будто она одна могла понимать его. — Люди похожи, верно? Иначе им и книги были бы не нужны. — Конечно, всегда идет сравнение с собой: поступил бы так или нет, было у тебя или нет? Вокруг, кажется, продолжали двигаться, схлебывать обжигающий кипяток, дымить вонючими трофейными сигаретами и даже говорить и сообщать что-то. Им двоим было так, будто вокруг образован ваку­ ум, счастливый, фантастический вакуум. Старый паровозишко, работая острыми коленями, сыпал искрами, тащился медленно, часто и подолгу останавливаясь. Дина не уловила, когда началось это. Она только ужаснулась и обрадовалась, поняв, что Федору давно пора отойти, что в купе всем ясно, почему не может он оторвать рук от полок. Федор стоял неподвижно, глядя перед собой. Но он видел, видел ее смуглую щеку, большой зеленоватый глаз. Солнце ударило в окно, запу­ талось, заметалось в ресницах. Она слегка повернулась, чтобы уж ви­ дел, как бьется и зеленеет оно в ее глазу, как сочится черным золотом сквозь упавшие волосы. Пальцы Федора сжимали край полки у Дининого локтя, а она серд­ цем, всей кожей слышала его тоску по теплому, женскому. Все меж­ ду ними открылось, обнажилось, и, умолкая, они прислушивались к то­ му, что родилось — почти физически осязаемое. И уже невозможно было отойти друг от друга — до того делалось страшно потерять эту звеня­ щую связь. Она дрожала, требовательно отзываясь в груди каждого: «Хорошо тебе?» — «Хорошо».— «Но ведь стыдно стоять вот так и не иметь сил оторваться».— «Ах, пускай стыдно, разве это сейчас главное?» Не раз мелькали на дощатых платформах среди баб в серых оде­ жинах, скопившихся мешков и бидонов служивые, как наглядное дока­ зательство бессердечья войны. Пристроивши перед собой шапки до­ нышком вниз, они растягивали мехи гармоний в надежде на бабью го- ремычность и жалостливость. — Увидите, их будет все меньше и меньше, со временем редко