Сибирские огни, 1965, №9

Егор долго лежал неподвижно. Уже солнце стало припекать осно­ вательно, несколько раз ржал тревожно мерин. Катились с тихим плес­ ком, играли на солнце маленькие бойкие волны ручья, разговаривали утки... Наконец, Егор пошевелился, приподнял голову... И показалось ему, что лежит он ка той самой полянке, где стоит избушка Михеюшки, где праздновали его свадьбу, где угробил он Закревского. Он даже как <5удто услышал неподалеку голос Макара — Макар смеялся. «Выпил, что ли?» — подумал о себе Егор. Потом стал пригляды­ ваться, увидел ручей, коня своего, тальник...'— и вспомнил, и лег опять. Полежал, с трудом поднялся, намочил в ручье виски, медленно пошел к коню. Конь вскинул голову, всхрапнул и отошел от него. Егор сел на сырую землю. Закурил. Курнул несколько раз, бросил козью ножку. Хо­ телось заплакать от слабости, пожаловаться кому-нибудь на жизнь и на коня. О Марье не думал, Марьи живой для него не было. В мутном со­ знании своем Егор перешагнул какую-то грань и не злился больше — только тяжело было. Муторно было. И жалко кого-то. И себя тоже жалко. Но жизнь еще не кончилась. К обеду Егору стало легче. Боль в голове поутихла. Только шумело в ушах, а в глазах — нет-нет да сдвигалась куда-то в сторону большая гора перед Бакланью. Она ужасно мешала, эта гора Конь, когда Егор подошел к нему, задрожал, но остался стоять. Егор долго ласкал его, гладил по голове, потом сел и поехал к мостику. * * * ...Марья сидела посреди избы на разостланной дерюге — выбирала из решета в ведро клюкву. Ванька играл рядом с ней. Егор вошел спокойный, усталый... Остановился на пороге, прислонив­ шись плечом к дверному косяку. — Ягодки выбираешь? — спросил негромко. Марья побелела, смотрела на мужа испуганными глазами. — Приехал? Егор подошел к ней, грохнул сапогом по ведру с клюквой. Марья потянулась к Ваньке — хотела взять его на руки. — Не трожь, сука! — Второй удар прозвучал мягко и тупо. Марья опрокинулась на спину, не вскрикнула, не охнула... Схватилась за грудь. Из открытого рта ее на иол протянулся клейкий ручеек крови. Егор с минуту ошалело смотрел на этот ручеек... Ванька, сидевший рядом с матерью, молчком поднялся и, ковыляя, пошел к отцу. Егор по­ пятился от него к двери, давил сапогами клюкву, она лопалась. Спот­ кнулся о ведро, чуть не упал... В сенях сшиб с лавки еще одно ведро, оно оглушительно загремело. Ванька заплакал. Егор, как впотьмах, нащупал сеничную дверь, толкнул ее, вышел на улицу... Ванька плакал в избе. Егор побежал к Еоротам, где стоял конь, потом вернулся, осторожно закрыл сени, накинул петлю на пробой, поискал глазами замок, не уви­ дел, воткнул в пробой палочку, как это делала Марья, когда уходила в огород или за водой к колодцу. Вернулся к коню, вскочил и пустил в мах по улице. Поехал к Кондрату. — Я, однако, убил ее,— прохрипел он, входя в избу (Феклы не было дома). — Егор был белый, в глазах стояли отчаянное напряжение и боль: он как будто силился до конца постичь случившееся и не мог. Кондрат враз утратил тупое спокойствие свое, бестолково заходил по избе.