Сибирские огни, 1965, №9

„крыши. Сперва ничего нельзя было разобрать, потом различил высокую мужскую фигуру. Николай прокрался к погребу, неслышно открыл крышку, спустился, вытащил ящик с маслом и понес к бане. «Перепрятать хочет,— понял Кузьма.— Весь измучился сегодня с этим маслом, бедный». Николай перетащил оба ящика в баню и так же тихо — он даже, ка­ жется. разулся, чтобы не шуметь,— ушел в избу. Он бы так и остался неуслышанным, если бы не проклятая дверь: оба раза она предательски певуче пропела. «Завтра скажет, что масло украли. Надо как-нибудь нечаянно на­ ткнуться на эти ящики»,— решил Кузьма, устраиваясь под теплым ту­ лупом Николая. Он только сейчас, когда смотрел через пролом в крыше, вспомнил, что на этом самом сеновале они были с Клавдей год тому на­ зад, и пролом в крыше все такой же. Только тогда через него была вид­ на ярко-красная праздничная заря, а сейчас — холодное небо и звезды. «Год прошел, елки зеленые». 12 Елизар Колокольников, конечно, не утерпел. Получив наган, он тут же забыл свои обещания, выждал, когда еще больше стемнеет, и прямехонько направился к старику Любавину. Еме­ льяна Спиридоныча дома не было, он остался ночевать у Кондрата. Ели­ зар постоял, подумал и пошагал к Кондрату. Шел и напевал песенку про Хаз-Булата — у него было хорошее настроение. У Феклы в избе горел небольшой огонек. Занавески на окнах спуще­ ны, а на окно, выходящее на дорогу, навешана шаль. «Что-то делают»,— подумал Елизар и тихонечко перелез через пряс­ ло — решил подглядеть на всякий случай. Перелез, сделал два шага и остановился, вспомнил про знаменитых любавинских волкодавов. Он не знал: взял себе Кондрат одного кобеля, когда делился с отцом, или нет. Если взял, тогда не стоило подходить к окну: кобели у Любавиных такие, что впустить он тебя впустит, гад, а когда выходить начнешь, тут он ки­ дается. Послушал, послушал Елизар — вроде, тихо. Значит, не взял се­ бе Кондрат собаку. Осторожненько подошел к окну, заглянул под зана­ веску и видит: Фекла стоит в кухне, оперлась могучей грудью на ухват. На ее и без того красном лице играет красный свет пламени из печки. На полу, на лавке, на столе — всюду кринки, миски, туески. «Что за хреновина?»,— удивился Елизар. За столом сидят Кондрат и Емельян Спиридоныч. Кондрат сидит ближе к окну, загородил своей широкой спинищей все, что есть на столе. Но судя по выражению лица Емельяна Спиридоныча—пьют. И о чем-то беседуют. Фекла прислушивается к ним, время от времени улыбается. Елизар долго смотрел на эту немую картину, но так ничего и не понял. «Не то масло топят, не то сало»,— решил он. Ему показалось — уют­ но в избе, тепло, чистенько. А главное, на столе — булькает она милая из горлышка — буль-буль-буль... От одного вида под сердцем теплеет. Сидят за столом два умных мужика, с которыми можно про жизнь пого­ ворить, пожаловаться можно, можно нахмурить лоб и сказать между прочим: «Я еще про это не слыхал. Узнаю.» Или: «Вчерась указание прислали...»