Сибирские огни, 1965, №9

чил; ребята стали тормошить девчонок; Ольга спрыгнула, увидела,— в правое крыло влетело такси. Осколки фары лежали на дороге, из-под машины текло... Таксист в кожаной куртке держался за голову. — Ты что? — спросила Ольга. — А,— отмахнулся таксист,— ну, ударило... Ольга отправилась пешком. Было прохладно и чисто. «Если я от тебя до утра не уйду... Вилли... Вилли...» Возле гостиницы слонялись какие-то две в одинаковых клетчатых плащах; по другой стороне шел парень, и они, покачиваясь, орали ему через дорогу: — Эй, проводи! Хоть одну проводи! Парень прошел мимо; поравнялся с Ольгой. Может, лицо у нее бы­ ло такое,— «Если я от тебя...» — или, может, по-особенному отсвечи­ вали окна гостиницы... Парень остановился, и Ольга неожиданно для себя остановилась тоже; они стояли и рассматривали друг друга; парень был высокий, в сером костюме, без галстука, ворот рубашки расстег­ нут; у парня были полные, совсем детские губы, почему-то он вздохнул и стал застегивать ворот рубашки, у него не получалось; он спросил: — Можно проводить вас? Ольга обогнула его и зашагала дальше, и парень пошел за ней сле­ дом,— она чувствовала это. Впереди поднимался мост; ходить через мост не разрешалось, там был шлагбаум; дальше начиналась степь. На краю моста стояли дев­ чонки и кричали вниз, на пляж: — Пижоны! Пижоны! — Сами вы пижоны,— отвечали снизу ребята. — Пижоны, пижоны! — визжали вразнобой девчонки. Ольга представила, как ребята гам, в темноте, выходят из воды, обтираются, поводя плечами, и выжимают на песок плавки; и все чув­ ствовала за собой высокого парня с детскими губами. Обернулась,— парень ждал; пошла дальше, и парень пошел,— она слышала теперь его шаги. Почта была пуста, и двери закрыты наглухо; через сплошные низ­ кие окна виднелись деревянные барьеры, и таблички с буквами там, где «До востребования», и столы с чернильницами; большой фанерный ка ­ лендарь показывал прошедший день. И еще потянется год, подумала Ольга, пустые дни и вечера; кто-то обнимает девчонок в автобусе; ко­ му-то девчонки кричат: «Пижоны, пижоны»; ну пройдет еще год, прой­ дет как-нибудь, а что потом? Будет ли что-то потом? Хоть бы одно письмо!.. Голубой, такой голубой вечер. С ума можно сойти от того, что ты одна... В подъезде он что-то говорил, говорил, а она думала о своем; ноги у нее болели после блужда,ния по городу, и глаза слипались; он хотел ее поцеловать наивными губами, но она отстранилась; потом прогово­ рила: ' — У меня соседи... Заметив, что он хочет прощаться, добавила: — Осторожно... Потише, ладно? Он, чудак, снял туфли; Ольга вздохнула и достала ключ. И в темноте она, казалось, все видела его губы. Он спрашивал: — Как тебя звала мама? Я хочу называть тебя так же, как мама... А она только гладила его по голове. Ей было с ним хорошо, и очень жалко его было почему-то, и было ей с ним плохо, так плохо! — потому