Сибирские огни, 1965, №9

ние перед фронтовой реальностью, а в по­ следнюю минуту вспоминает никогда им не виденную знакомую по фотографии девуш ­ ку. И развязный балагур Стайкин долж ен был, погибая, крикнуть в микрофон: «...Пе­ редай капитану, чго Сгайкин умирает как человек!» Ж изненность таких характеров, вероят­ ность таких поступков не ставится под со­ мнение Но эти характеры и эти поступки уж е были именно так, как у А. Злобина, интерпретированы и воссозданы ранее дру­ гими авторами. А надо, как видно, всякий раз начинать сначала, искать самому. Когда писатель «вступает» в войну, его за каждым поворотом подкарауливаю т опасности. В одну сторону пойдешь... сюда уж е и без тебя сто раз ходили, здесь все эпитеты захватаны , все колизии обыграны, д аж е из короткой пулеметной очереди выж ато все, что можно из нее выжать. В другую пойдешь... угодишь в трясину оригинальничания. Засосет, и охнуть не успеешь... М ежду тем опасности эти преодолимы. Пусть нелегко, но преодолимы. Реш ает тут способность автора, не огляды ваясь по сто­ ронам, рыть вглубь, за обыденностью бое­ вых ситуаций разглядеть человеческое свое­ образие героев. Б лагодаря прежде всего Володину, это­ му юношески наивному лейтенанту, едва ли не обязательному в каждой книге о войне, роман А. Ананьева «Танки идут ромбом» оказался в сфере читательского внимания. Силой своей индивидуальности Володин вы рвался из круга образов-двойников. При некоторой внешней похожести (она неиз­ бежна, ибо повествует о людях одного по­ коления, близких биографий), Володин вос­ принимает в романе мир и бой безотноси­ тельно к привычной литературной схеме. Тайна достоверности володинских чувств разгады вается с помощью биографии авто ­ ра. Эго под!верж даю т не только удачи ро­ мана, но и слабости его. Л еж ащ ее за по­ рогом собственного душевного и жизненного опыта, собственных переживаний и реше­ ний А. Ананьеву дается менее полно и точно... Не ж аж дой встречи со святыми г°оргия- ми победоносцами времен Отечественной войны вызваны эги замечания и размышле­ ния. Но тоской по самым обыкновенным на­ шим людям, которые в июне сорок первого года взяли винтовку, а в мае сорок пято­ го — Берлин. Они не идут из памяти, хоть годы размываю т рубежи между фронтами и между месяцами, стирают черты братски дорогих лиц Все реж е застольные встречи; чаще скорбные телефонные звонки. И плывут ку­ мачовые подушечки с орденами, медалями. И хрипло звучат слова. Те ж е самые, что некогда у братских могил под Клином, О р­ лом, Киевом, Будапештом Ни одна, наверно, тема в нашей литера­ туре не знает такой ответственности перед живыми и мертвыми, как тема Великой Отечественной войны.