Сибирские огни, 1965, №9

человеком, наиболее близко стоящим к и е ­ н у , н этого никому не хотел уступить... Он улы бался загадочной улыбкой, нам екая на что то, как человек, которому многое дове­ рено, да немногое можно сказать». Л апш ин, как и любой другой военачаль­ ник того ж е типа, до поры до времени, воз­ можно, справлялся бы со своими ком андир­ скими обязанностями, по крайней 'мере, его банкротство не было бы явным, пока он действовал, «как другие»: при общем о т­ ступлении — отступал, при общем наступле­ нии — наступал. А тут, в дни массового о т­ хода,— неожиданный рывок корпуса Щ ер­ батова на запад... На первых порах, когда от Л апш ина зависело немногое, он мог д е­ л ать вид, будто руководит. Но едва обста­ новка услож нилась и потребовала от ко­ м андарм а неожиданных и смелых решений, стала явной его полнейш ая военачальниче- ская несостоятельность. Г. Б акланов не оставляет своих героев без присмотра. Он пристально следит за ни­ ми, вникая в каж ды й шаг, каж дую мысль. Д л я него эти шаги и мысли существуют не сами по себе, а как продолж ение того, что началось не сегодня и д аж е не вчера. Если бы не обстоятельны е возвращ ения к корням и истокам, роман Г. Б акланова мало чем отличался бы от аналогичных по теме произведений. Генерал Щ ербатов дорог Г. Б акланову не просто как умный, мужественный и чест­ ный командир, сознающий свое назначение и свою ответственность Он — символ са­ мого славного з прошлом: революции, гра­ ж данской войны. Его имя — в ряду имен, памятных нашему поколению с детства. В романе эта восторж енная любовь й на­ деж да персонифицированы. Со Щ ербатова не сводит обож ающих глаз его сын Андрей. П равда, соседство такое не пошло на поль­ зу Андрею. Н а его долю осталось маловато авторского внимания. Если где-нибудь пи­ сатель и двигался по накатанной колее, то как раз здесь. Очень уж привычна такого рода семейно-фронтовая ситуация, привы­ чен сияющий лейтенант — генеральский сын, которого папа, хоть и терзается, но не бе­ рет в адъю танты , а потом казнится из-за его гибели... В ряд ли была нуж да вводить Андрея, дабы продемонстрировать честность Щ ербатова. Она и так вне подозрений. А разбирался сын в участи отца не более, чем прочие его сверстники, видевшие таких, как Щ ербатов, на праздничных пионерских сборах, в президиумах торжественных засе­ даний или уж е на фронте за стеклом про­ мелькнувшей автомашины. М еж ду тем сейчас, в наше время, воз­ вращ аясь к предвоенным дням Щ ербатова- старшего, Г. Б акланов обнаруж ивает кое- какие ф акты и подробности, без которых трудно уразум еть логику поведения и мыш ­ ления Щ ербатова в июле сорок первого. Щ ербатов не пострадал в тридцать седь­ мом и не вознесся «из грязи в князи», по­ добно Л апшину. Его миновала чаш а сия. М иновала, д а не совсем. Герой гр аж д а н ­ ской войны, безупречно преданный партии, он испытал страх, когда на одном из оче­ редных собраний взял слово очередной разоблачитель Щ ербатов испугался, как бы трясущ ийся палец разоблачителя не остано­ вился бы на нем. Все обошлось, палец по­ шел дальш е по рядам . Но осталось воспо­ минание о пережитом, о той страшной ясно­ сти, с какой Щ ербатов ощутил, что вся его ж изнь проще простого мож ет быть пере­ черкнута крест-накрест. Вместе с тем минут­ ный эпизод вы звал и обманчивое успокое­ ние — его-то ведь, невинного, не разоблачи­ ли, не взяли, значит, понапрасну не берут. То была спасительная мысль, которую на- ш ептыьал страх перед ночными ш агами на лестнице, перед пломбами на квартирных дверях, страх настолько вяжущ ий, что Щ ербатов не решился на откровенный р аз­ говор со своим родичем, старым коммуни­ стом, видным работником Емельяновым, приехавшим проститься перед самоубий­ ством. Волна пошла на спад, и находившийся в тени Щ ербатов снова занял законно при­ надлеж авш ее ему место, набрал былую си­ лу. О днако из «перетурбаций» тридцать седьмого он вышел не без потерь. Щ ербатов был надломлен, как мож ет быть надломлен тот, кто «долго смотрел на ж изнь глазами человека, которому логикой событий пред­ стояло из нее уйти» В искренней любви Щ ербатова к С талину появилось нечто з а ­ искивающее, появилась потребность засви ­ детельствовать ее перед таким не слишком- то уваж аемым человеком, как Л апшин. П о­ добные разговоры , подобная демонстрация вы зы вали потом мучительный стыд. Но он уж е ничего не мог с собой поделать. Щ ер­ батов не ош уж л в себе достаточных душ ев­ ных сил, чтобы написать С талину о пред­ военном положении на границе (ком андую ­ щий соседней армией написал, был отозван и обвинен в трусости), не попытался пере­ убедить Л апш ина, обрекшего корпус на уничтожение. «...За эти годы привычка соразм ерять свои действия с чьим-то незримым регла­ ментирующим мнением, которое пусть д аж е и не вы сказано к данному случаю , а все равно существует, как некий незримый эта­ лон, эта привычка видеть вещи не своими глазам и уж е вошла в кровь». Так сказано в романе о беззаветно сме­ лом комиссаре корпуса Бровальском . Но слова эти с немечьшим основанием можно адресовать и Щ ербатову. Лю ди приучались соверш ать им несвой­ ственное и отучались делать им присущее. Привычка смотреть на вещи чужими гл а за ­ ми не могла не отразиться на действиях ко­ мандиров. Время беспощадно требовало трезвого к себе подхода, умения не мешкая, самостоятельно взвеш ивать происходящее. А люди привыкли ставить предел своим мыслям, не разреш али себе выйти за некий круг, судить о том, что неустанной болью бередило сердце. Те ж е из них, кто пересту­ пил такой предел, либо уходили из жизни,