Сибирские огни, 1965, №9

— Что? — возмутился я.— Ты думаеш ь, старший инженер (так афганские рабо­ чие назы вали Н агаевского) не знает, что нужно делать? Он сам обо всем переговорит с файдомой, тебе в это вмешиваться не следует. Я не особенно рассчитывал, что Х алмамед послушается меня, но все ж е было вид­ но, что мои слова заставили его задум аться. Когда мы сели в машину, я сказал Гафуру и Павлону: — Ну вот, сегодня вам двоим придется работать за четверых. — Почему двоим? Н ас трое! Я обернулся к говорившему: это оказался Усман. Мне еще раньше приглянулся этот молодой афганец с бельмом на левом глазу. Не знаю точно почему, но догады ­ ваюсь, что за ревностную службу, этот парень был назначен небольшим начальником (вроде нашего командира отделения). Это давало ему право не вы езж ать на общие ра­ боты, чем Усман и пользовался, для него это была единственная в жизни возможность немного побездельничать. Однако сегодня он решил изменить своему правилу. Часа через два, как только пошли первые машины из М азари-Ш ариф а, мы уви­ дели бегущего к нам М амадшо, а еше через час нас разы скал и Сатор. Сатор выглядел необычно сумрачным и удрученным, и, работая, все время о чем- то рассказы вал товарищ ам . — Наверное, о своих дорож ны х «приключениях»,— подумал я. Однако позднее выяснилось, что утром, когда Сатор искал в М азари-Ш арифе по­ путную машину, его увидел файдома. Д аж е не поинтересовавшись причинами опозда­ ния, он прежде всего, прямо на улице, «начистил солдату физиономию». Воспитание солдат таким методом — обычное в Афганистане дело. В первой груп­ пе работавших со мной солдат довольно часто, например, доставалось Ихболу, кото­ рого почему-то невзлюбил «мундир». Поэтому в эпизоде с Сатором моих солдат возму­ тил . не сам факт наказания, а его несправедливость. Я не раз удивлялся необы­ чайной терпимости афганцев, поэтому мне так запомнился последующий разговор с М амадшо. — А в Советском Союзе,— спросил он,— человек мож ет бить человека? — Нет, за это у нас можно попасть в тюрьму. — А если человек сделал плохо, тогда его можно бить? — подумав, уточнил свой вопрос рабочий. — Нет. С олдат помолчал и, как бы подводя итог своим мыслям, сказал: — Это очень плохо, когда один человек бьет другого... Трудный день заверш ился небольшим приятным эпизодом: когда мы подъезж али ко дворцу, я шутя спросил у нового рабочего: — Ну, как, Усман, понравилось тебе работать с нами? Может, совсем перейдешь в нашу бригаду? — Д а! — серьезно и коротко ответил солдат. ОНИ ВЕРЯТ В ПЕРЕМЕНЫ Н ЛУЧШЕМУ С М амадш о мы часто беседовали об очень серьезных вещ ах Другие ж е солдаты на первых порах интересовались главным образом такими вопросами: — В Советском Союзе лош ади есть?.. — А. верблюды?.. — А виноград?.. — Мусульмане?.. — А тюрьма?.. Одного из солдат заинтересовало, есть ли у нас самовары Оказалось, кстати, что сам овар и по-персидски — самовар. Буровой мастер Михаил Лыгин, услышав этот вопрос, повел аф ганцев в чайхану и показал им два пятиведерных тульских самовара, украшенных тиснениями многочисленных медалей. — Видите? Эти самовары изобрели русские, и сделаны они в нашем городе Туле. Только тогда солдаты окончательно усвоили, что и в Советском Союзе любят пить чай. М амадшо зад ав ал вопросы посложнее: о колхозах, о религии, о том, есть ли в Советском Союзе «плохие люди». — П равда, что в Советском Союзе работать обязательно? — спросил как-то М а­ мадшо. Я, как мог, объяснил рабочим нашу формулу: кто не работает — тот не ест. — Как ж е иначе? Когда все работают, тогда и народ живет богаче,— до б ави л и . — А у нас многие люди не работают,— грустно сказал М амадшо.— Поэтому и страна наша бедная. Многим негде работать: нет земли, нет заводов. Д ругие ж е — богаты е — сами не работаю т, а едят хорошо.