Сибирские огни, 1965, №9

шов ценил больше всего: хорошую ванну и чтобы никто не беспокоил; однажды он прожил в том доме почти год; что-то часто он стал вспоми­ нать о нем в последнее время, наверное, из-за Ольги...Но не всегда он там останавливался; бывало, брал номер в гостинице и даже навестить не заходил. Давалось это нелегко, но Кургашов ни за что не позволил бы себе поступить только по привычке. Однако, записывая новому знакомо­ му свой адрес, вдруг добавлял, к собственному удивлению: «А еще по­ звоните по такому телефону, там всегда знают, где я...» Кургашов уложил рюкзак в изголовье, вылез из душной палатки и направился к плоту. Плот был почти готов: большой, в двенадцать бре­ вен, весь из сухого крупного кедрача, кроме последнего ствола. И одна гребь уже была сделана — тонкая изящная лопасть на конце гибкой лиственницы, будто хвост огромной рыбины. Левым бортом плот висел в воде, с этой стороны он выглядел образцово,— даже концы слег, скреп­ ляющих стволы, аккуратно отпилены. На другой стороне Игорь подби­ вал бревна. Невдалеке Саша возился с лиственницей для второй греби; Сашка, как называют его Игорь и Ольга. Сашку Кургашов до сих пор не мог понять. Парень как парень. Круглое лицо, очень глубокие карие глаза, тонкие, нервно изогнутые гу­ бы. То немногое, что удавалось прочесть на этом лице, не удовлетворяло Кургашова. Может быть, оно лишь казалось таким круглым, потому что Сашка был пострижен наголо? Весьма вероятно. А почему он постри­ жен — просто чудачество, или начал лысеть, или это так называемый «атомный стиль»? Ага, вот и зацепка. — Саша, простите, пожалуйста, отчего вы постриглись? Сидя на корточках, Кургашов и Сашка распиливали лиственницу. — Не знаю, Андрей Григорьевич! — рассмеялся Сашка. Пила ходила ровно, легко, с сухим шорохом: туда — обратно, ту­ д а — обратно... Кургашов посмотрел на свои руки. Кожа была уже стар­ ческая, блестящая, с мешками на суставах. —■Пожалуй, так просто,— пояснил Сашка.— Пошел да и постриг­ ся. И жена посоветовала, у меня весной здорово лезли волосы... А еще, говорят, это уменьшает, гак сказать, накопление излучаюших элементов в организме. К тому же, осадки после испытаний в атмосфере... Кургашов улыбнулся: — Саша, я совсем не хотел навести вас на мрачные мысли. — Ну что вы! Пустяки. — Все-таки... Опилки вылетали желтыми всплесками через равные промежутки времени. Приятно: дерево. Ни бензина, ни дорожных знаков... — Я, может, так и оставлю. Не буду отращивать. Мне нравится. И причесываться не нужно! Солнышко только здорово печет. — Кстати, Саша. Вы слушали прогноз? Кургашову пришло в голову, что радио — печальный спутник его неустроенной жизни. Почему-то, когда Кургашов, усталый, возвращал­ ся к себе в номер, то передавали непременно или методику уборки ку­ курузы, или новую оперетту на современную тему; а когда... ■— Для Восточной Сибири — жара, Андрей Григорьевич. ■— Значит, надо спешить! Пока вода не спала. ...а когда он приходил в гости в уютную, тесную, со своим домаш­ ним запахом и диваном комнату, то по радио передавали беседу ум­ ного, доброго человека о воспитании детей,— приятный глуховатый го­ лос. Или прогноз погоды — вся география за одну минуту: «В Тикси минус тридцать, Нарьян-Маре — двадцать два. В Москве сегодня будет ясная солнечная погода...»