Сибирские огни, 1965, №9

Егор помедлил с ответом. — А ты откуда знаешь про... Откуда ты все знаешь? — Знаю, добрый молодец! — сказал Гринька и захохотал.— Я все знаю. — Любил. Мне теперь тоскливо без нее. — Ничего, не тоскуй. Сейчас выпьем. Правильно сделал, что убил. — Я говорю: без Маньки-то мне теперь тоскливо. — Ничего. Сейчас выпьем. — Я же не хотел ее убивать. Я только ударить хотел, а получилось..» — А Яшу Горячего тоже ты убил? — Нет. — Ты мне не ври, добрый молодец. — Гринька опять громко захо­ хотал, а глаза смотрели пронзительно.— Я ведь все знаю. И ты никогда не ври. А то я тебе самому сейчас голову отверну! — Гринька встал и на­ чал кривляться над Егором, и все хохотал оглушительно... Егор всмотрел­ ся лучше и увидел, что у Гриньки нет лица. А Гринька подходил все бли­ же к нему и все хохотал и кривлялся... Егор проснулся от ужаса, охватившего его. ...Гринька, скорчившись в кровати, надсадно кашлял. Егор пошеве­ лился. Гринька повернулся к нему. — Вот, брат, до чего... — прохрипел он.— Всю душу выворачивает. — Простыл? — Простыл... Кузьмич! А, Кузьмич! Старик на печке поднял голову: — Чего? — Хватит спать! Давай медовухи. Малышев протяжно зевнул и полез с печки. — До чего утренний сон хороший! — Ты как жених спишь,— упрекнул его Гринька. — А чего ж? Я людей не убивал — душа не болит.— Непонятно, к чему он сказанул это. То ли не доспал — обозлился на Гриньку, то ли из ума стал выживать — забывает, с кем и о чем не следует говорить. Ско­ рей всего, не подумал и брякнул. Гринька внимательно посмотрел на старика: — Ты к чему это? — Да так... присказка такая есть. Гринька промолчал. У Егора совсем пропал сон. Напоив коня из колодца, он спутал его и пустил около ограды. Взял у старика драный тулупишко и полез на вышку. От выпитой медовухи голова отяжелела, но сон так и не пришел. Тяжко было на душе. 17 Кузьма похудел, оброс смешной рыжей бороденкой. Домашние встретили его гробовым молчанием. Даже Николай не на­ шелся, что сказать сразу. Кузьма разделся, ополоснул в сенях лицо... Когда вошел с мокрым лицом, Клавдя молча подала ему полотенце. — Баню можно истопить? — спросил Кузьма, ни к кому в особен­ ности не обращаясь. — Баню надо,— поддержал Николай. — Истопим,— сказала Клавдя. Кузьма прошел в горницу и стал раздеваться — хотел спать лечь.