Сибирские огни, 1965, №8

— Я думал, ты действительно умный человек. А ты — дурак в кле­ точку. — Никогда товарищей своих я не выдам,— важно, д аже торжест­ венно сказал Гринька.— Отсидеть три года или пять — отсижу. Ничего. Убегу. Но с гумагой ты ловко придумал, дьявол. Я ведь в правду по­ верил... — Ладно, иди порадуйся последние минутки. Гринька ушел веселым. Из-за двери хвастливо сказал: — Редко кто обманывал Гриньку Малюгина. Это ты запомни. — Запомню. «Эх, черт! Поторопился». * * * * Заснуть Кузьма не смог. Ворочался на жаркой перине, кряхтел... — Чего ты? — сонным голосом спросила Клавдя. — Ничего. Кто это у вас перины такие сообразил? Потолще нель­ зя было? — Ты все чем-нибудь недоволен. Ему делают, как лучше... — Что ж тут хорошего? Лежит целая гора, елки зеленые! — усни попробуй. В кочегарке и то прохладней. Наконец он ушел совсем от Клавди — на пол. Но и там не заснул. Утром, чуть свет, вскочил, выпроводил из горницы Клавдю, закрылся и стал что-то вырезать из каблука старой резиновой калоши. Клавдя несколько раз стучала в дверь, звала завтракать, Кузьма не выходил. Он делал печать. Таким ремеслом еще никогда в жизни не доводилось заниматься. Но сейчас эта печать нужна была позарез. На столе л ежал а справка с губернской печатью — для образца. В глазах у Кузьмы рябило от мель­ чайших буквочек, черточек, точечек, колосков. Особенно трудно было писать наоборот, как бы перевертывая буквы справа налево. Еле прино­ ровился. Наконец, к полудню печать была готова. Кузьма пришлепнул ее к бумаге. Сравнил с настоящей... Грустно стало. От его печати так явно несло липой, что надеяться можно было только на Гринькину великую грамотность. Потом он написал бумагу. Она гласила: «Приказ по Сибкраю. № 1286. Настоящим подтверждается, что Малюгин Григорий...» Кузьма не знал отчества Гриньки. Вышел, спросил у Агафьи. — Ермолай у них отец был,— сказала Агафья. «...Григорий Ермолаевич, уроженец д. Баклань, за свои безобраз­ ные поступки объявляется вне закона. Местным властям, где Малюгин будет пойман, следует применить к нему высшую меру наказания, то есть расстрел. Начальник краевого управления ГПУ...» Кузьма долго придумывал фамилию начальника. Подписал: «Саб- лин». И — печать. Долго любовался своим творением. Сейчас даже печать выглядела солидной и внушительной. «А — ничего! Что ему еще нужно?» Пошел в сельсовет. * * * Гринька чувствовал себя превосходно. — Что, дитятко? — Вот — почитай.— Кузьма протянул ему сложенный вчетверо приказ.