Сибирские огни, 1965, №8

— Э-э, друг! — смеялся Николай.— Так у нас ничего не выйдет. Так мы с тобой упаримся только. Запомни: когда, значит, ты ее к себе т я ­ нешь, тут нажимай вовсю, но, конечно, не так, чтобы после первого уро­ ка скопытиться. И пила будет идти ровно. Вот. А когда я тяну, ты отпу­ скай совсем. Есть, правда, хитрые,— тут-то как раз и жмут. Но это... не­ хорошо. Ты ж не такой. Долго не мог Кузьма научиться запрягать лошадь в телегу. То седел­ ку забудет надеть, то наденет седелку, но забудет перевернуть хомут клешнями вверх и тщетно пытается надеть его на голову лошади. А когда седелка и хомут надеты и шлея верно заправлена под хвост, надо вспом­ нить, с какой стороны закладывается дуга... А сколько поднимать на пе- реметнике, он так и не понял до конца. Иногда за ними наблюдала Клавдя и хохотала над старательным и неловким мужем. — Чего ты смеешься? — сердился Николай.— Посмотрел бы он на нас с тобой на заводе ихнем... Просто и хорошо было с Николаем. Только с Агафьей у Кузьмы как-то не ладилось. Она все присматривалась к нему, все что-то прики­ дывала в уме. Иногда, когда они оставались вдвоем, она ни с того, ни с сего спрашивала вдруг: — А вот возьмешь да уедешь от нас? — Куда же я уеду? Незачем теперь ехать. — Ну... Пошлют куда-нибудь. — Ну и что? Поедем с Клавдией вместе. Лицо у Агафьи сразу делалось кислым. — Вот и начнется тогда жизнь. Нет, уж ты просись,чтобы тут оста­ вили. Чего зря мотаться-то? А то заедешь куда-нибудь да бросишь там... Кузьма не знал, что на это отвечать. Молчал. Старался вообще не оставаться с тещей наедине. При Николае она не затевала таких р а з ­ говоров. 29 Когда Федя вернулся домой (его не было недели три), он увидел: рядом с его ветхим жильем, жарко сияя на солнце свежестругаными со­ сновыми боками, стояла новенькая изба. Федя с удивлением ра з гляды ­ вал ее из своей ограды. «Кто-то работнул!». В избе жили: на окнах висели белые занавески и стояли горшки с цветами. Перед окнами, на кольях, выжаривались под солнцем кринки. В ограде возились, играя, два голенастых щенка. Бродили куры. Федя попробовал вспомнить, кто в деревне хотел строиться, но не мог. Повел Гнедка к колодцу. Напоил, искупал холодной колодезной водой. Дома насухо вытер его кошмой и насыпал в ясли отвеянного овса. — Ешь теперь. Постоял еще немного посреди ограды (Хавроньи дома не было; на двери висел огромный замок: вечно боялась за свои юбки) и пошел от нечего делать к новым соседям — узнать, кто они такие. ...Вошел и остолбенел у порога: за столом сидели Егор и Марья. Обедали. — Здорово, сосед,— сказал Егор, насмешливо разглядывая гостя. — Здорово,— ответил Федя и сел на новую беленькую табуретку около печки — запыленный, в грязных сапогах, весь пропахший тр а в а ­ ми и конским потом.