Сибирские огни, 1965, №8

статочно основательной, что ли. (И. Давы ­ дов. «Дорога туда и обратно», № 8). На фоне серьезных исследований нрав­ ственных устоев современной натуры прямо­ линейные попытки некоторых новеллистов воспроизвести негативный тип человека, не вдаваясь в объяснение обстоятельств, вы­ звавших его к жизни, существенно проигры­ вают (Ю. Хазанович. «Светлые грани», № 3, Ю. Кузнецов. «Красная линия спектра», № 1). У героя Кузнецова рождается подленькое соображение: «Очевидно, быть слишком хорошим тоже «лохо. Это раздра­ жает, постоянно действует на нервы... П равда, добро, внимательность тоже бывают противными, если ими злоупотреблять». И хотя позже он опомнился, прозрение не кажется убедительным. Конституция рас­ сказа не выдерживает мгновенных превра­ щений, а на сложные эволюции места недо­ стает. Авторы иногда сами чувствуют это и тогда в поисках спасения ломают границы жанра. Хазанович, например, сконструиро­ вал кинорассказ, и все равно история пере­ воспитания рецидивиста выглядит прими­ тивно. Трудно выпрямить характер в жиз­ ни, много такта нужно и художнику, чтобы убедительно продемонстрировать преобра­ зование личности. Наблюдения над прозой уральского еже­ месячника помогают уяснить черты литера­ турного движения последних лет. Много ценного материала дает знакомство с круп­ ными жанрами. Критика уже отметила по­ вышенный интерес романистов к изображе­ нию таких коллизий, где оба противодейст­ вующих элемента — с положительным зна­ ком. Так называемый хороший человек — явление сложное, и совсем не просты взаи­ моотношения между людьми, даже если и тот, и другой по-своему справедлив, честен. Все чаще в прозе сталкиваешься с конфлик­ том, в котором участвуют активные, достой­ ные люди, равно творящие пользу. Но поль­ зу всяк понимает по-своему, а средства к достижению блага и тем более разные. Об­ разуется своеобразный тип литературного столкновения единомышленников, противо­ речивое взаимодействие людей, сходных по духу, вместо канонического антагонизма безусловного добра с откровенным злом. При этом нередко складываются ситуации более напряженные, нежели в шумной бит­ ве праведника с иродом. Подобные тенден­ ции отчетливо проявились в «Арктическом романе» В. Анчишкина, в повестях «Золо­ тая рыба» А. Кирносова, «Мост через фон- танку» А. Белинского, «Пашка из Медвежь­ его лога» Г. Федосеева и в романе Вяче­ слава Тычинина «Инженер Уранов» (№ 6—8). Д ва незаурядных организатора — дирек­ тор строительства Березовска Птицин и но­ вый главный инженер Уранов — разные по характеру люди. Первый утомлен, поблек, поотстал — второй кипит энергией, напорист. Но оба честны и одержимы работой. Р аз­ говор с глазу на глаз, когда Птицин, уходя в отпуск, предлагает Уранову занять свой кабинет. — Слушай, Михаил Иванович, откуда в нас эта дрянь берется? Уговариваю: пере­ ходи, а отказался ты, мне вроде приятно стало. Что за черт, ревность какая-то, что ли? Ведь коммунисты оба, одно дело дела­ ем, а кусочек подлости шевелится в ду­ шонке. На что Уранов резонно отвечает: — ...Но из тысячи едва ли один вот так, прямо, признается в своей слабости. Это, брат, не каждому дано. Уранов — крупная личность. Все он дела­ ет с размахом, смело, не щадя сил, не те­ ряя близости с людьми, умея увлечь под­ чиненных, поддержать талантливое решение, смять бюрократа. Ломая сопротивление, он покоряет строптивых, возбуждает инертных. Миловидова, редактор городской газеты, жена скоропостижно умершего предше­ ственника Уранова, ревнивыми глазами следит за преемником мужа. От этого осо­ бый свет справедливости на действиях Ура­ нова... Любопытно отметить: сколь мотивиро­ ваны взаимоотношения между положитель­ ными персонажами (Уранов — Птицин, Ми­ ловидова— Уранов), столь натянуто тра- диционны они в противопоставлении поляр­ ных сил. Полуян, еще институтский враг Уранова, уже навредивший ему однажды, на Колыме, и здесь из зависти и мести роет студенческому однокашнику яму. Он близок к торжеству, собрал все промашки против­ ника: самовольничанье со строительством комбината, критика линии партии в жилищ­ ном вопросе, низкопоклонство перед Амери­ кой, семейственность, самозванство... Вовре­ мя подоспела и история с коттеджами. Пе­ реселение руководителей города в типовой дом не скоро забудется Уранову. «Каковы пунктики? Слона свалить можно!» — зло­ радно прикидывает Полуян. И когда по на­ вету недруга Уранов исключен горкомом из партии, это выглядит натяжкой — уж слишком плакатен, неумен лиходей. Столь же нарочит и образ дубоватого секретаря горкома Мозгового, полагавшего, что он служит идее, и презиравшего чувства: ж а­ лость, сострадание, возмущение. Наоборот, выразительна в романе картина обществен­ ной поддержки Уранову. На его защиту стали обком, директор Птицин, коллектив. От Полуяна отвернулись все. И тут возникает парадокс: убедительная реакция коллектива на поведение мерзавца делает образ самого мерзавца художествен­ но несостоятельным. Негодяй до корней во­ лос, каким предстает Полуян, должен быть порождением необыкновенных условии. Каких? Ответ за пределами романа. Вячеслав Тычинин не одинок в своих з а ­ труднениях. Прозаики теперь нередко теря­ ют уверенность, именно рисуя силы тьмы. Зло в высшей степени обладает защитным свойством мимикрии. Исследователь чело­ веческой природы должен быть и социоло­ гом. Он обязан предвосхищать сдвиги об­ щественного сознания: ведь что вчера почи­ талось за благо, за проявление энергии и