Сибирские огни, 1965, №8

К Р И Т И К А - Па в е л Г Л ИН КИ Н СОЮЗ Г Р А Ж Д А Н С Т В Е Н Н О С Т И , Д О Б Р А И КРАСОТЫ (О П РО ЗЕ .УРАЛА-) Л ет пять назад критика дружно возве­ стила рост интереса к нравственной сфере, проникновение в душевные коллизии как признак новейшей литературы. Преодолева­ лась инерция той системы мышления, кото­ рая «стеной отделяла личную жизнь чело­ века от общественной, подавляя в нем го­ лос сердца» (Ал. Михайлов.— «Звезда», 1964, № 9). Нравственно-психологические мотивы заметно осложнились у прозаиков философскими раздумьями. Наиболее значи­ тельные явления в беллетристике минувшего года отмечены усилиями прояснить историче­ ский смысл развития советского общества. Знакомые по классическим полотнам эпизо­ ды коллективизации у Сергея Залыгина в хронике села Крутые Луки осмысливаются по-своему; иначе представлено, как реши­ тельные перемены судеб крестьянства по­ влекли драматические сдвиги в душе мужи­ ка. Михаил Алексеев приблизил описание села к нашим дням, авторское миропонима­ ние озарило события и характеры, сделав «Хлеб — имя существительное» незаурядным явлением среди книг о послевоенной дерев­ не. Отличаются своеобразием концепций «Первый снег» Ольги Кожуховой, «Повторе­ ние пройденного» Сергея Баруздина. Это, видимо, знамение времени: философская глу­ бина определяет успех творческих усилий. Мелодраматические же псевдороманы, вроде второй части «Тишины» Ю. Бондарева, ко­ торую недавно один из критиков назвал разросшимся рассказом, воспринимаются как анахронизм. Обилием чувствительных сцен нельзя компенсировать недостаток серьезной мысли. ■ Хочет художник того или нет, рисуя кар­ тины жизни, он раскрывает свои помыслы. Идеал его обязательно дает знать о себе. Яркие драпировки убогой мысли обманут лишь невзыскательный вкус. А вот среди моря книжной продукции отмечены судом ценителей десяток-полтора творений. Их на­ зовут явлениями года, литературными со­ бытиями, вершинами текущей поэзии, про­ зы. Правда, иная величина может оказаться дутой, растает легкокрылый успех, и гля­ дишь, модная повесть, нашумевшие стихи забыты. Но есть произведения-труженики. Не всегда они являются миру в бликах сла­ вы, хотя рано или поздно получают призна­ ние и заносятся на скрижали. Вместе с «вершинами» и «событиями» они формиру­ ют литературный процесс, дают вниматель­ ному читателю представление о завоеваниях искусства. Одна тема, кажется, особенно тревожит сейчас романистов, вдохновляет на серьез­ ные исследования: кто он, хозяин наших дней, хранитель национальных сокровищ, наследник опыта предков, социальных завое­ ваний и духовных ценностей, как он распо­ рядится ими, куда поведет дело, умножит ли народное достояние, не обеднит ли зем­ лю, презрев отцовские заветы и прадедов­ ские обычаи, чем обогатит душу, не пре­ даст ли легкомысленно забвению истоки нравственной культуры, уходящие в седую древность? Общественное сознание порождает некую мысль, художник, чутко следя за пульсом народной жизни, подхватывает ее. Чем в большем числе творений искусства эта мысль отразится — тем она значительней и актуальней. Чем чаще такие мысли уловит художник, чем смелее и глубже их разра­ ботает — тем масштабнее его творчество. «Урал» не раз в последние годы радовал читателя хорошими публикациями. Доста­ точно вспомнить повести Виктора Старико­ ва и Станислава Мелешина. Обозреваемые номера интересны опытами из области ма­ лых жанров: новелла, рассказ, подобие тур­ геневских стихотворений в прозе. Часто но­ веллист представлен сразу циклом произве­ дений, что практикуют не многие из журна­ лов. Осенний вид поражает таинством миро­ здания. Печально и просто осыпается лист: «хлопотал, шелестел, подставлял голову