Сибирские огни, 1965, №8

Сказка о Белоснежке, как и некоторые другие работы ТЮЗа (и это делает ему честь), вызвала споры. Не слишком ли сложно решение спектакля для тех, кому он адресован,— для маленьких зрителей? Д у­ мается, что лучшим ответом оппонентам театра служат раскрытые навстречу сце­ не глаза, веселый смех там, где смешно, предостерегающие возгласы, когда любимым героям грозит опасность. А если какая-то деталь не дойдет — что ж... Вот ведь в сказках Андерсена маленьких захватывает сюжет, взрослых — то, что стоит за ним и таит в себе недоступную еще детям муд­ рость жизни. Каждому свое и в свое время. Правда, бывает, что увлеченные своей фантазией постановщики где-то теряют чувство меры. Вспоминается, как в «Крас­ ной шапочке», изобретательно, поэтично по­ ставленной В. Кузьминым, рыжая лиса предстала перед зрителями в образе совре­ менной модницы. И хотя исполнительница этой роли нашла очень точные детали, дети, чей жизненный опыт подсказывает совсем другие ассоциации, упорно не реагируют на ужимки рыжей красавицы. Для них ли­ с а — хитрая обманщица, именно эти ее чер­ ты малыши с готовностью принимают. «Алкины песни» — одна из последних ра­ бот ТЮЗа — стала своего рода театраль­ ной загадкой. У одноименного рассказа та­ лантливого новосибирского прозаика Ана­ толия Иванова счастливая судьба. Сперва рассказ взахлеб читали читатели, потом взахлеб слушали радиослушатели и, нако­ нец, вынесенный на сцену ТЮЗа, он и на пятидесятом представлении дает битковые сборы. А между тем в основе поэмы-песни, как назвали спектакль его авторы, лежит скорее набросок, чем готовая пьеса. «Не отдам Сережку!»,— истово кричит юная Алка в день свадьбы своего кумира. «Вот и все... и все!» — грустно говорит она любимому в финале, прощаясь навсегда. Что же произошло между этими двумя столь полярными решениями? Очевидно, об этом и должна быть пьеса. Однако в тече­ ние трех действий мечется Сергей, не в си­ лах освободиться от наваждения призывных Алкиных песен, страдает его жена Люба, мучается брат Василий, влюбленный в Ал- ку. Сама же виновница всех бед поет свои песни, чаще всего грустные, иногда озор­ ные, упорно «заманивая» Сергея в «сети». Кажется, все ее усилия направлены на то, чтобы сломить сопротивление упрямца. Ког­ да же желанное свидание состоялось, и по­ терявший голову парень готов пожертво­ вать всем дорогим, Алка отказывается от него. Может быть, она поняла свой долг перед семьей Сергея? Может быть. Во вся­ ком случае она говорит об этом. Но вме­ сте с тем Алка говорит и другое: «Сере­ женька, милый мой! Не отдаст...», то есть Люба не отдаст им детей. И этот аргумент звучит в ее устах очень веско. Значит, если бы Люба отдала детей, было бы все про­ сто: Алка не оттолкнула бы Сергея. Как будто дети — предмет вещь, которую без ущерба можно передать от одного хозяина другому. И все же допустим, что Алка готова пожертвовать своим счастьем ради счастья других людей, как сделала это, скажем, в сходной ситуации героиня новой пьесы В. Розова «В день свадьбы». Тогда автор должен был проследить внутреннюю борь­ бу, которую пережила его героиня, увидеть пути, которые привели ее к этому трудному решению. В пьесе Алка страдает из-за не­ разделенной любви, из-за неуступчивости Сергея, а не от борьбы между чувством и долгом. Развязка в финале ничем не под­ готовлена. Розовская Нюра отпускает ж е­ ниха в день свадьбы, потому что, любя его, не хочет сделать несчастным. Алка отпу­ скает Сергея потому, что обстоятельства складываются против нее. А это не одно и то же. Да, все это так. А между тем перепол­ ненный зрительный зал плачет, смеется, радуется, грустит вместе с героями спек­ такля. Значит, есть в нем нечто дорогое лю­ дям, задевающее сокровенные струны их души... Многое идет здесь от театра, но не­ мало и от автора, от его знания деревни и ее людей, от сочного языка героев, от хо­ рошего народного юмора. Театр же (поста­ новщик В. Кузьмин, режиссер В. Орлов, художник Г. Полуэктов, композитор А. Но­ виков) рассказал о любви Алки Ураловой языком поэзии. Поэтическое и в запорошен­ ных снегом деревенских избах, и в забавной перепалке молодежи с Анной и Матреной да с дедом Коровниковым — здешними ту­ неядцами, в лирических откровениях шофе­ ра Мити и, наконец, в песнях Алки и под­ певающих ей девичьих голосах, в песнях, без которых не было бы ни этого спектакля, ни этого переполненного людьми взволно­ ванного зала. Но самое поэтичное в спектакле — Алка Уралова, маленькая хрупкая девушка с зо­ лотой косой и глазами, таящими в глубине все невысказанное словами. Ходит она, поет или просто молчит — интерес к ней не­ изменен и безграничен. В ней, Алке, как ее играет Галина Аверьянова, все правда, все свет и все поэзия. Она сама — точно песня, очень русская, нежная, страстная. И если спектакль «Алкины песни», при всех недо­ статках его драматургии, стал чем-то боль­ шим, нежели просто событие местного масш­ таба, то молодая актриса Галина Аверьяно­ ва вместе со своими товарищами полной мерой «выстрадала» этот успех. Когда ТЮЗ показал премьеру шекспи­ ровских «Ромео и Джульетты», один ново­ сибирский рецензент обрушился на поста­ новщиков спектакля В. Кузьмина и А. Мов- чана, обвинив их в чрезмерном «обытовле- нии» героев. Ошибка рецензента, на мой взгляд, состояла в том, что он не уловил одной важной особенности тюзовской ре