Сибирские огни, 1965, №8

биваться их полного доверия. Надо ува­ жать человека, его чувство собственного достоинства, даж е если этот человек — ре­ бенок. Таков вывод. Он расширял рамки «школьной» пьесы, придавая заложенным в ней мыслям более обший смысл. Позже у Анны Алексеевны появилась родная сестра — тоже учительница из пьесы Г. Шмелева «Все это не так просто» (по рассказу Л. Исаровой «Дневник»). Внут­ ренний спор, который ведет Елена Сергеев­ на со своики коллегами из зрительного за­ ла, разрешается в ее пользу. Д а, про­ читать интимный дневник ученицы ее товарищам, даж е получив на то согласие девочки,— рискованный ход. Но ведь и в педагогике, как в любом деле, нельзя без риска. Зоя Лезгина, самая большая боль Елены Сергеевны и ее самая радостная по­ беда, не упала в глазах своих соклассников. Они оказались достаточно умными и чутки­ ми, чтобы понять незаурядную Зоину на­ туру, ее искренность и чистоту. И они осудили Толю Лисянского, потому что за цинизмом, с каким он, ради глупого спора, разыгрывал увлечение Зоей, увидели не просто легкомыслие. Лисянский надругался над чем-то самым святым, над достоинством девушки, своего товарища, над любовью вообще, над нравственными принципами, которые не смеет попирать человек. А Елена Сергеевна? Она скромно оста­ лась в тени. Постановщик спектакля В. Кузьмин так строит мизансцены, что учи­ тельница как бы направляет действие, от­ крыто не вмешиваясь в него. Ее экспери­ мент удался, и она счастлива. И, наконец, еще одна счастливая — на сей раз «Самая счастливая», спектакль по пьесе той же Л . Исаровой. Эта работа ТЮ За вызвала много споров среди учите­ лей. Суть дискуссий сводилась к тому, что одни поддерживали стремление героини спектакля — учительницы Марины Георгиев­ ны — быть другом, товарищем своих уче­ ников, другие восстали против «фамильяр- ничания» со школьниками, видели в этом угрозу педагогическому авторитету. В пылу споров, как мне кажется, остались незаме­ ченными сами юные герои спектакля. К сло­ ву сказать, в большинстве «школьных пьес» последних лет на первом плане ока­ зывается учитель с его проблемами, а не ученики, и адрес спектакля, таким образом, перемещается. Думается, тот же спектакль «Все это не так просто» у новосибирцев мог стать гораздо более емким, если б в центре внимания театра был не столько сам экспе­ римент учительницы (хотя и такое решение возможно), сколько то, как, по мере чтения дневника Зои Лезгиной, раскрываются или даж е меняются характеры Зои и ее това­ рищей. «Самая счастливая» откровенно адресо­ вана взрослым. Но поскольку «методоло­ гия» Марины Георгиевны обнаруживается в ее общении с классом, то самих ребят со счетов не сбросишь. Автор пытается создать характеры сегодняшних старшеклассников. Ее герои запросто жонглируют словами и словечками из обихода современной моло­ дежи, держатся независимо, склонны к иро­ нии. Но это, пожалуй, и все. В наиболее «интеллектуальной» сцене — споре с геоло­ гом Павлом — десятиклассники проявляют полную неспособность к зрелому мышле­ нию. Догматическому пониманию долга, как некой жертвенности, слепого подчинения, которое проповедует комсорг класса Сергей, они не могут ничего противопоставить. Спор ведет, по существу, Павел. Да и круг интересов у этой молодежи очень уж огра­ ничен. Сухарю и догматику Сергею, подон­ ку Политыко, в сущности, не противопо­ ставляется сколько-нибудь яркий положи­ тельный пример. Обидно за Марину Георгиевну — бьется человек, жертвует личным счастьем — и во имя чего? Во имя того, чтобы самонадеян­ ный Костя Шифаренко, наконец-то, признал ее. Право, авторитет учителя — не цель, а средство воспитания. Тенденция новосибирцев в конкретных явлениях видеть второй, более общий план, о котором уже шла речь, ощутима даж е в таком «невинном» жанре, как сказка. Впро­ чем, сказка ложь, да в ней намек... Два года назад театр создал новый ва­ риант «Белоснежки» Л. Веприцкой. Ставил­ ся спектакль студийным методом, то есть в процессе репетиций, когда в том возника­ ла потребность, постановщики и актеры вносили в текст изменения (разумеется, предварительно получив разрешение авто­ р а). Используя многие варианты известной сказки, театр значительно переделал пьесу. Теперь она идет в ТЮЗах преимуществен­ но в новосибирской редакции. Постановщики (режиссер В. Кузьмин, художник В. Шапорин) стремились к кон­ кретности характеристик. Герои спектак­ ля — сказочные персонажи и вместе с тем живые люди. Молодая королева (артистка С. Сметан- кина) полулежит на троне, как в кресле, закутавшись в монаршию мантию, точно в пуховый платок. Она изнывает от скуки и безделья. На современном языке ее следо­ вало бы назвать тунеядкой. В жестокости королевы нет злобы, одно сплошное равно­ душие. Она и убивает-то почти не глядя: подняла лениво пистолетик — бах! — и даже не оглянулась. С. Сметанкина очень точно играет пресыщение властью и бездельем, ставшее злой, разрушительной силой. Любопытно, что даж е традиционные гно­ мы в этом спектакле обрели свое, новое ли­ цо. Особенно это относится к Финтику. Его играет все та же А. Гаршина. Играет великолепно, с тонким чувством юмора, с фантазией. Ее седобородый юноша элеган­ тен, весел и добр. Он истый джентльмен и человек искусства. Как он ходит в своей свободной блузе с бантом, как галантен с дамой, как обворожительно грассирует!