Сибирские огни, 1965, №8

Л. БЕРШАДСКИЙ , В. ФИЛАТОВ Т О Ч К А РОСЫ С Л Е Д О В А Т Е Л Ь П О О С О Б О В А Ж Н Ы М Д Е Л А М Инженер-синоптик Валентина Михайлов­ на Яркова — следователь по особо важным делам. Делам, ошибка в которых может стоить жизни сотням людей. Тяжек хлеб у Ярковой, необычны ее под­ следственные. Вот уже несколько лет она сталкивается с ними, изучает их повадки, упорно старается докопаться до корней пре­ ступлений ее подопечных. Тяжек хлеб у Ярковой. Трудно вырвать признание у закоренелых преступников. А сколько их прошло перед глазами Ва­ лентины Михайловны? Пять, десять? В последний раз их было... двести два­ дцать. Двести двадцать соучастников пре­ ступлений против авиации. Двести двадцать — и одна. Большой, не­ равный поединок. Подследственные не со­ бирались легко раскрываться перед «граж ­ данином следователем». Пусть он задавит их уликами, припрет, что называется, к стенке, покажет, что ему уже известно о мотивах преступления. А пока презумпция невиновности работает на них... Двести двадцать — и одна... Но прежде чем рассказать, как закончилась эта «де­ тективная» история, вернемся к событиям, с которых она началась. ...Аэропорт Толмачево встречал высокого гостя. День выдался погожий. Здесь, на аэродроме, вдали от дыма заводских труб большого города, это особенно чувствова­ лось. В воздухе парил серпантин бабьего лета. Валентина Михайловна стояла в группе работников порта. Она, инженер-синоптик, на этой встрече представляла метеоцентр и держала ответ за составленный ею накану­ не прогноз погоды. Понятно, она волнова­ лась. Медленно тянулось время, и Валентине Михайловне казалось странным, что само­ лет, летящий со скоростью 900 километров в час, надо так долго ждать. Празднично одетая толпа встречающих монотонно ж уж ­ жала. — А я вижу, вижу,— по-детски радостно закричал кто-то позади Валентины Михай­ ловны, и все повернули головы в ту сто­ рону, куда показывал рукой кричавший. Но самолета, собственно, еще не было видно: вдали, в лучах солнца, искрилась маленькая точка. Самолет делал последний разворот. Мно­ готонная металлическая птица со скоростью урагана выходила на прямую «коробочки». Фосфорические стрелки всех бортовых ком­ пасов замерли на индексе 251 градус. На глазах у всех происходило магиче­ ское превращение точки в самолет. Уже слышен гул его двигателей. Самолет шел на посадку. И тут случилось непонятное, необъясни­ мое, напоминающее проказы злых джинов: на полосу начал выползать туман. Туман? Откуда? Какая нелепость! А гул двигателей нарастал... Секунда... Еще секунда... Нет, арифметика тут не в счет. Секунда и секунда — не две секунды, а бесконеч­ ность. Томительная, странная бесконечность. Среди встречающих воцарилось мол­ чание. Все замерли в растерянном ожида­ нии. Кажется, Валентину Михайловну кто-то окликнул. Или показалось3 Она не оберну­ лась. Да и не могла обернуться: ее сейчас не было на земле. Она была там, в ослеп­ шем самолете, рядом с пилотами. Бесконечность — уже не время. Это толь­ ко математический символ, два нулика, при­ ставленные друг к другу. Нулики вытяги-