Сибирские огни, 1965, №8

— Где-то в середине августа привезла она на попутном тракторе в Цингалы свой промысел: шесть полнехоньких мешков сухих грибов и пять бочек рыбы. Все госхозов- цы сбежались на диво поглазеть. Сдала бабка продукции что-то рублей на восемь­ сот. Комедия, парень, вышла знатная: в госхозе мужички от безделья опухли, за лето никто и десятой части этого не заработал. А ведь бабке семьдесят два года! Уварович достал папиросу. — Я после июньского нашего похода здесь побывал в начале августа, экспеди­ цию по Ярке провел и заодно посмотрел на бабкину работу. Ведь ни минуты без дела не посидит. На Волоковом сору, что за кордоном лежит, у нее тридцать жерлиц было наставлено. Утром чуть свет — она уже там, за осмотр десяток щучин приволокет. Семен ее поварихой к себе в бригаду устроил, теперь она, можно сказать, на две зарплаты живет: от колхоза получает шестьдесят рублей да за промыслы от госхоза — не менее ста ежемесячно выгоняет. Остаток дня уходит на подготовку к далекому походу. Ночуем в тепле, окружен­ ные трогательным вниманием и заботами ласковой старой женщины. Встаем с рассветом и, сытно позавтракав, отправляемся в путь. На утренней заре не замечается тяжесть рюкзака, шагается легко. Незаметно оказываемся на знакомой окраине болота и там, присев на валежину, встречаем восход солнца. По-весеннему громко и задористо токуют тетерева, а из глубины ряма чуть слышно долетает осто­ рожное пощелкивание глухаря. — Гляди, кажется, Семен с ребятами по болоту шагают? — кивает Уварович. Через полчаса на гриву вползают уставшие рыбаки, только идут они, как выяс­ няется, не с рыбалки, а с ягодного «промысла». — И много набрали? — интересуется у Семена Уварович. Втроем за десять дней тонны три брусники в мешки ссыпали, а обобрали всего какой-нибудь пяток гектаров. Ягоды — красным-красно. Тысячи тонн пропадают. Семен дымит папиросой, а я со стыдом вспоминаю сводку Цингалннского госохот- промхоза об итогах сбора брусники: за нынешний сезон эта организация сумела з а ­ готовить лишь две тонны ценнейшей ягоды. З а что же получают зарплату ее руково­ дители? — О новом городе слыхали? — спрашивает Уварович. Как же, даж е дважды: у нас рация работает исправно,— вяло откликается Семен и вдруг, обозлившись, выкрикивает: — Только пока новый город выстроят, наши лесозаготовители все промысловые боры в ближней к городу округе успеют уничто­ жить. А потом что будет? Город построится, а ягоду, грибы, мясо и рыбу снова будем возить за тридевять земель. Он поворачивается к Василию. — Сколько отсюда до нового города? — По прямой километров тридцать. — Сердце кровью обливается: мы с ребятами ягоду берем, а рядом на гриве лесозаготовители Цингалннского лесопункта уже орудуют — лес хлещут, только пыль стоит. Сосновых боров вблизи Иртыша осталось от силы пять, ну, шееть тысяч гекта­ ров. Неужели наши областные руководители одного не понимают, что нельзя так жить — одним сегодняшним днем? Уж ежели огромное строительство начали, нужно немедленно запрет на все левобережные лесные угодья наложить. Таких ценных мест нигде больше не найдете. Я своей дурной головой так думаю, что святая задача всех нас — это сохранить потомкам таежные богатства, а не уничтожать их без времени и пользы. Городу жить сотни, а, может, и тысячи лет! Лес сведем — все умрет. Озера высохнут, ягоды и гриба не будет. Боровая птица разлетится, а зверь откочует... И будет наш Правдинск стоять в голодном и пустом краю! Минут пять длится неловкое молчание, потом я говорю: — Напрасно, Семен Михайлович, так безнадежно смотришь на наши дела. Вре­ мена сейчас другие. Я вполне уверен, что и кроме нас с вами найдется много, очень много людей, рьяно отстаивающих таежную правоту. Он затягивается махорочным дымом.