Сибирские огни, 1965, №8

— Вы вот планируете освоение заброшенных соров и расспрашиваете, чем и ког­ да облавливался тот или иной водоем, а я вот что на это скажу,— обращается ко мне Семен,— начинание ваше доброе, но только нужное ли пока? Ведь и без дальних со­ ров вблизи Иртыша сотни озер и речек пустуют, а которые и облавливаем, так и с них половину улова в землю закапываем. — Это как же? — А вот как,— Семен легко вскакивает на ноги,— в прошлом году, в июне, мы бригадой неводили в Паешевом сору — это от Иртыша в двадцати километрах. Рыбы не прочерпнешь. За тонь вынимали язя, нельмы и мерной щуки по две-три тонны. Обслуживали нас по договору самолеты от Самаровского рыбопромышленного комби­ ната, которым до сего времени руководит некий товарищ Кузяковский. Видный из себя человек, а вот души, однако, в нем и нету... Семен со злостью ломает сушняк, подкладывает в костер. — Поднакопили мы рыбы тонн двенадцать, ждем самолетов — день, два, а их все нет и нет. Ж ар стоит. Нельма в садках засыпать начала. Я волосы рву. Прилетает, наконец, один самолет. Загружаем. Спрашиваю пилота, когда вернется. Сегодня, отве­ чает. Опять ждем день, другой — нет самолета. Что делать? Сор глухой, на лодках рыбу не вывезешь. У меня была рация с собой, связался с комбинатом, умоляю Кузя­ ковского спасти рыбу — ведь добра восемь тонн. Он отвечает: меры приняты. И что вы думаете? Так ни одного самолета больше не пришло. Восемь тонн отличнейшей ры­ бы закопала моя бригада на берегу. Он нервно сминает раскуренную папиросу. — А в этом году, опять из-за того же Кузяковского, закопали на берегу Ломо­ вого озера семь тонн крупного карася, а на сору Колмодай две бригады нашего кол­ хоза «Путь к коммунизму» — одиннадцать тонн язя, щуки, сороги и нельмы. А всего наш колхоз по вине Кузяковского похоронил двадцать шесть тонн рыбы. И это — в двадцати километрах от Иртыша, а вы о промыслах на глубинных сорах размечта­ лись. К чему те промыслы, коли мы и у себя дома порядок навести не можем? Я вынимаю из кармана блокнот — записать фамилию директора комбината. — Вы, как мне говорил Уварович, немного пишете? — неожиданно обращается ко мне Семен.— Так не посчитайте за труд — от всего колхоза прошу вас — расскажи­ те об этих безобразиях в печати. Может, и найдется на Кузяковского управа! Я обуваю мягкие тапки, в карман гимнастерки засовываю чистый блокнот и ком­ пас, иду в старый беломошный сосняк. Общий вид местности — однообразно плоская равнина, без конца и края. Но если присмотреться, поражает резкость переходов в микрорельефе: бугор — впадина, снова маленький холм — и опять яма, похожая на воронку от взрыва тяжелого снаряда. Здесь, в левобережье Иртыша, в Прикондинском крае, ярко видны последствия древ­ него оледенения. Огромные ледники ползли сплошной массой с восточных склонов Се­ верного Урала, утюжили равнину, оставляя длинные и узкие гривы. Постепенно дви­ жение ледников приостановилось. Глыбы льдов скопились в межгривных впадинах. Проходили века, смягчался климат, льды таяли, наполняя впадины хрустальной водой Так постепенно образовались в здешнем краю большие и малые водоемы. Чем толще был ледовый панцирь, тем глубже и обширнее получалось озеро. На левобережной Обь-Иртышской равнине озер не счесть. Цветной мозаикой они усыпали всю гигантскую территорию. На гривах впоследствии выросли могучие сосно­ вые боры. Часть мелких озер, не имевших притока свежих вод в виде ключей, по­ степенно высохла, и днища их превратились сначала в болота, а потом, по мере высыхания, в рямы, заселенные неприхотливой сосной — низкорослым корявым леском. Когда-то в здешних краях бродили семьи мамонтов и совместно с ними— бес­ счетные стада северных оленей. Исчезли мамонты, но до сих пор сохранились их спут­ ники. Они, как и в былые времена, бродят по старым тропам.