Сибирские огни, 1965, №8

— Углык, углык, углы-ко, углы-ко! — кричат где-то лебеди. ; — Карасий сор скоро,— оглядывается Уварович. Тропа змейкой вьется по крутому склону. Сквозь кроны сосен проглядывает об­ ширная впадина. Спускаемся в рям. Высоченные кочки пышно украшены цветущим багульником. — Юр, юр;., юрлык, юрлык,— вторит лебедям пронзительный журавлиный крик. Под ногой качается моховой покров. Старый настил, когда-то заботливо уложен­ ный, местами сгнил, ступаешь с опаской. Изрядно вымотавшись, выбираемся на остров. Приземистая, почерневшая от времени изба стоит на высоком беломошном холме. Н а север стелется черная ширь озера. День выдался серый. Солнце скрыто облаками, и, быть может, поэтому озеро имеет мрачный вид. Оно совершенно не походит на предыдущие. Я знаю, что в здеш ­ них краях два типа водоемов — светлые и темные. Светлые — те, в которых бьют со дна многочисленные ключи, освежающие воду и препятствующие береговому зараста­ нию. У темных живительных ключей мало. Карасий сор — как раз водоем такого типа. С мыса рельефно очерчивается прежний контур озера в виде эллипса, сейчас его стекло почти круглое. Чуть не на километр сузилась за века озерная ширь. От ле­ систых берегов, окружающих водоем, сначала нешироким венцом залег низкорослый рям, потом более широкой каемкой его опоясало рыжее моховое болото с редкими* чахлыми сосенками, а у самого уреза изумрудной свежей зеленью пролегла полоска бо­ лотных трав. Озеро живет. Н а чистых стеклах грудками льда белеют лебеди, подле камышей снуют стайки гоголей, чернетей и турпанов. Во всех направлениях с криком летают черноголовые чайки и маленькие, похожие на ласточек, крачки. •— Давненько никто не бывал в зимовье,— задумчиво произносит Василий, вни­ мательно осматривая избу. — Почему же здесь не промышляют? — Некому. Сюда нужен рыбак, чтобы душой болел за рыбу. Беспокойства хва­ тает: садки построить, сети добрые завести, угляд постоянный нужен,— волокиты пол­ но. Прежде чем рыбу на приемный пункт доставишь, много маяты примешь. Конечно, выгоду будешь иметь. Лови перед заморозками, в осенний шевел, а рыбу вывози уже по зимней дороге. Карась тут отменный. Вот ужо сегодня попробуем. Воткнув топор в пенек, Василий стягивает рюкзак, вытаскивает сети. — Что же, кроме карася здесь никакой рыбы нет? — Ханты говорили, что раньше — это, может, лет пятьдесят назад — щучины и окуня полно было, а со временем, как озеро зарастало, вода портилась и загары пошли, щука с окунем перевелись. Остался карась, изредка попадают линь и сорога. Он разбрасывает первую сетку по вешалам, просит: ■— Пока я тут их разберу, сходи погляди лодку. Освободившись от ноши, спускаюсь к озеру. Вода в нем мутная, цветом похожа на молочную сыворотку, в ней множество озерного планктона. Н ахожу за кустами ивы старый дощаник, залитый водой. Вычерпываю воду, з а ­ тыкаю конопатку и подвожу лодку к сходням. Здесь все остарело, озеро — и то к а ­ жется стариком, обросшим, как бородой, косматым рямом и высоким камышом. У са­ мых сходней с плеском выскакивает здоровенный карась. Рядом бьет другой... Часа два плаваем по озеру, выставляя редкоячейные сети, измеряем дно и н ­ тересного водоема. Местами встречаются глубокие ямы с твердым дном, а рядом — гряды ила-батьки, в которых легко скрывается пятиметровый шест. Наконец, выставлена последняя сеть. Уварович облегченно вздыхает, придирчиво осматривая ровную цепочку берестяных поплавков. Озеро не шелохнется, только изредка его застывшую, свинцовую гладь морщат всплески рыбы. З а камышовой грядой тревожно кричит лебедь, с противоположного берега ему вторит другой. — Ишь, разволновались, о гнездах беспокоятся,— усмехается Василий.— Не бойтесь, не тронем... Мало на Карасевом сору лебедей, всего три семьи...