Сибирские огни, 1965, №7

такой же неумолимостью, с какой паровой ткацкий станок вытесняет ручного ткача-кустаря. Богатые богатеют, бедные увеличивают армию сельских пролетариев. Встав из-за обеденного стола, Глеб спросил с шутливой улыбкой: — Володя, по твоему железному режиму, кажется, сейчас пола­ гается беллетристика? Я не ошибаюсь? — Память у тебя не девичья, не короткая,— живо и весело ото­ звался Владимир Ильич и подал другу октябрьскую книжку журнала «Новое слово».— Читай.— Потом подал ноябрьскую.— Здесь окончание. — «Бывшие люди»,— прочел Кржижановский название рассказа М. Горького.— «Коновалова» я помню. Вероятно, в том же роде? — Д а , босяки, опустившиеся еще ниже, чем там. Но... Д а ты сам увидишь. На полях Глеб заметил черточки, сделанные ногтем. Были отмечены строки: «купец — мошенник-мужик!», «купец скверно делает жизнь и как он портит сделанное до него», «он только животное, временно ис­ полняющее должность человека». А когда дошел до подчеркнутых слов «совести меньше — денег больше», оторвался от журнала: — Остро! И талантливо!.. А что же пробудило у тебя опасение? — Что? — Владимир Ильич отложил томик Некрасова, стихи кoтo^ рого он любил перечитывать.— Могут придраться: писатель, дескать, разжигает классовый антагонизм, натравливает на хозяев, на богачей. — Босяки не сила. — Это правда. Но журнал недорогой,— будут читать рабочие... И мне думается, когда Горький поближе познакомится с пролетариа­ том, напишет о нем. Обязательно напишет. Недавно я читал в «Енисее» литературное обозрение некоего Сибиряка. Там заупокойные слова о серьезной русской литературе последнего времени. Дескать, преобла­ дает пессимистический колорит. Совершенно не согласен. И не согла­ сен потому, что жив Толстой, страстный обличитель царизма, горячий протестант и величайший художник. Не согласен потому, что у нас есть Чехов. А самое главное потому, что крепнет талант Горького. И он пой­ дет с нами. Взглянув на часы, Владимир Ильич встал со стула: — Нам пора. Перед сном необходима прогулка. 4 Хозяева опять затеяли большую гулянку. С самого рождества. От шума режим нарушился, и друзья целые дни проводили на охоте. На островах, заросших кустами тальника, всюду перекрещивались заячьи тропы. Но уплотненная ветрами и морозами снежная корка ло­ малась под ногами с хрустом, и зайцы ошалело, за сотню шагов, бро­ сались прочь от лежек. Какая уж тут добыча! А когда охотники возвращались, дом по-прежнему дрожал от пляски. Владимир Ильич сходил к Строганову за шахматами. Сыграли три партии. Кржижановский две проиграл, последнюю выиграл. Но ему по­ казалось, что друг, перестав обдумывать свои ходы, намеренно спешил, и он отодвинул доску: — Хватит. Всё равно мне не переиграть. — Ну спой что-нибудь. Я давно тебя не слышал. — Базиля нет. Под гитару бы... И нот я не привез.