Сибирские огни, 1965, №7

Негромко всплакнула Марья, замолчала, потом сказала шепотом: — Господи, господи... все не как у людей. Егор сел, послушал, дотянулся рукой до стола, взял кисет и стал закуривать. — Д ай мне тож е,— поднялся Макар.- Закурили. — Федя — не дурак,— негромко сказал Макар. — Я тож е так думаю ,— согласился Егор. Легли и замолчали. Михеюшка почесал спину, зевнул и, засыпая, пробормотал: — Охо-хох, дела йаши грешные. ... Утром, чуть свет, Макар уехал. После ареста Игнатия Платоныч взял коня у Яши Горячего и по­ ехал в район. Вернулся с каким-то товарищем. Пришли в сельсовет. ...В сельсовете было человек шесть мужиков. Говорили все сразу, загнав в угол Елизара Колокольникова: отказывались ремонтировать мост на Быстринской дороге. Кузьма сидел на подоконнике, наблюдал эту сцену с интересом. — Д а вы ж поймите! Поймите вы, ради Христа: не я это выдумал. Это из р а й о н у такой приказ вышел! — отбивался Елизар. — А ты для чего здесь? Приказали ему!.. — Пускай быстрянские ремонтируют, чего мы туда полезем? — И быстрянские тоже будут. Сообча будем... — Пошел ты к такой-то матери! Сообча. Вы шибко прыткие стали., ломай им горб на мосту! В этот момент и вошли Платоныч и приезжий. — Что тут делается? — спросил Платоныч, с тревогой посмотрев на Кузьму. — Вот люди мост собираются чинить,— пояснил Ьлизар. — Ну, и что? — Ничего. Сейчас поедут. Мужики вышли с Елизаром на улицу и там долго еще галдели. Платоныч прошел к столу, устало опустился на лавку. Кузьма разглядывал приезжего. Тот, в сапогах,' в галифе, в малиновой рубахе под серым пиджаком, стоял у окна, сунув руки в карманы. Молчал, разглядывая Кузьму. — Нну, так...— начал он, вынул руки из карманов.— Рассказывайте, что тут у вас? — Подсел к столу, .облокотился на него одной рукой, з а ­ кинул ногу на ногу — приготовился слушать. — А чего рассказывать? — спросил Кузьма. — Кого ты здесь арестовал? — Любавина Игнатия... Родного дядю э т и х .. . — Кузьма споткнулся, посмотрел на Платоныча, хотел понять: можно ли все говорить. — Это из милиции,— сказал Платоныч. — Игнатий Любавин, 1 по-моему, знает про банду, досказал Кузьма. — Так.— Приезжий с минуту обдумывал положение или делал вид, что обдумывает.— Вот что... товарищ Родионов. Старика немедленно выпустить. Банда — бандой, а подряд сажать всех никто не давал пра­ ва. Ясно?