Сибирские огни, 1965, №7

— Пойдем, я тож е с тобой. В кузнице уж е шуровал молотобоец Гришка Шамшин, молодой парень с сильными, непомерно длинными руками. Еще когда подходили к кузне, Кузьма, глядя себе под ноги, сказал Феде: — Я выпить хочу, Федор. — Сейчас выпьем,— понимаюше откликнулся Федя.— Это надо. Он усадил Кузьму на какой-то ящик, турнул Гришку домой: — Бегом — огурцов и хлеба. Гришка через пять минут явился с огурцами и хлебом. Закрыли дверь на крюк, поддули горн, чтоб светлее было, сели в кружок. Пили из большой медной кружки по очереди. Молчали. У Кузьмы сразу ж е сделалось тепло в груди. Захотелось встать, глядя в чьи-то глаза, рассказать все... Он не знал, что это «все» и о чем рассказать, но начал бы так: «Ты понимаешь? Понимаешь ты?.. Н еуж е­ ли вы ничего не понимаете?..» Федя вспоминал, как Марья вышла на его стук, как потом смот­ рела она то на Кузьму, то на него, Федю... «Эх, Марья, Марья,— думал он,— какая ты все-таки...» — Что это вы такие хмурые? — спросил простодушный ^Гришка Шамшин, прервав его думы. — У него — горе,— серьезно сказал Федя. Кузьма выпил еще полкружки самогона и теперь только понял, что у Него — горе. Большое горе. Горе — эго то, что едко и горячо подмы­ вает под сердце. Оказывается,— это горе. Кузьме стало все понятно. — Д а — горе,— сказал он и заплакал — не мог сдержаться. Пла­ кал, уткнувшись лицом в ладони, громко, всхлипами. Плакал, качал головой. Федя смотрел на Кузьму и чувствовал, как этот длинный честный парень вместе со своим горем входит в его большую емкую душу, ста­ новится понятным ему. Становится другом. Могучий Федя испытывал острое желание как-нибудь помочь ему. Он не знал только, как помочь? •— Ты, может, уснешь? — спросил он. — А? — Кузьма открыл лицо,— Что ты сказал, Федор? - - Уснуть бы, мол, надо... •— Ладно. Постелили в углу сена. Кузьма лег и сразу уснул. Федя долго сидел около него, думал, вздыхал, потом встал, махнул рукой Гришке — вышли на улицу и принялись разбирать косилку. В кузнице в этот день не стучали. * * * Домой Кузьма пришел ночью. Нарочно задерж ался у Феди, чтобы не встретить никого; особенно тяжело было бы видеть дядю Васю и Клавдю. Они, конечно, знали о его печальном сватовстве. Не тут-то было. Клавдя ждала его у ворот. Пошла навстречу. — Здорово, Кузя — Она не кричала, не плакала, даж е, кажется, не сердилась. Говорила спокойно, только голос чуть вздрагивал. — Здорово,— Кузьма наершился, приготовился быть грубым, если на то пойдет,— прш'отоггился к бою. Боя не последовало. Клавдя взяла его под руку, повела в дом. — Два часа дожидаю сь тебя... замерзла. Свататься ходил?