Сибирские огни, 1965, №7

— Утром сходим. — В том-то и штука, что утром нельзя — могут увидать. — А кому ты хочешь половину отнести? — Одним моим знакомым... Я потом скажу тебе. Федя задумался. Гринька с надеждой смотрел на него. — Пойдем,— решился Федя. Гринька крепко хлопнул его по плечу. — Хороший ты мужик, Федор. Сам не знаешь, какой хороший. * * * ...Шли друг за другом. Гринька впереди, Федя сзади. Федя нес на плече лопату. Прошли с километр. — Сейчас... скоро,— сказал таинственно Гринька. Приблизились к какой-то горе, очертания которой смутно и сказочно страшно вырисовывались на черном небе. Гринька долго кружил около этой горы, отсчитывал шаги от одино­ кой сосны на заход солнца, бормотал что-то себе под нос. Подошли к большому камню-валуну, прислоненному к горе.... — Помоги,— велел Гринька. Налегли на камень, он сдвинулся. — Постой здесь. Я сейчас... И не успел Федя заподозрить его в черных мыслях, не успел вообще подумать о чем-либо, Гринька исчез в дыре, которую закрывал камень. Федя, склонившись над ней, ждал. — Ну что? — спросил он. Молчание.— Гринька! — позвал Федя. Ответом ему была черная немая пустота. Федя заж ег спичку, влез в пе­ щеру и осторожно пошел в глубь ее, держа спичку над головой. — Гринька-а, гад! Сырые гулкие стены, словно издеваясь, ответили: ад-ад-ад... Пещера разветвлялась вправо и влево. Федя остановился. — Гринька, кикимора болотная! И опять стены воскликнули насмешливо и удивленно: ая-ая-я-я-я!.. Федя наугад свернул вправо, прошел шагов десять и... вышел из пе­ щеры на вольный воздух. Долго стоял столбом, медленно постигая чудовищное вероломство. Ударил себя по лбу -и пошагал прочь. * * * Утром к Михеюшке пришел Егор. — Здорово, Михеич! Старик долго рассматривал парня. — Что-то не узнаю ... Чей будешь? — Любавин. — Емельян Спиридоныча? — Ага. — Молодые... Не упомнишь всех. За утями? — Ага. Поживу тут у тебя недельку-другую.— Егор снял с плеча ружье, холщовый мешок, устроил все это в углу на нарах. Михеюшка несказанно обрадовался. — Правильно! Правильно, сынок. Д ел о молодое, только и позоре* вать на бережку. Я вот те расскажу, как мы раньше охотничали...