Сибирские огни, 1965, №7

Федя махнул рукой: — «нет», и продолжал свой путь. Напрямик, через лес, без дороги вышел он к Баклани-реке, долго искал по берегу лодку. Наконец увидел чью-то плоскодонку, примкну- тую к большой коряге. Сбил камнем замок, стащил в воду и, огребаясь плашкой для сидения, переплыл реку. Вытащил подальше на берег лодку и снова углубился в лес. Долго шагал, разнимая руками ветки... Перепрыгивал через ручьи и колоды. К полудню вышел на открытую поляну... Посреди поляны стояла почерневшая от времени изба. Из трубы синей струйкой кучерявился дымок и низко, слоями растягивался по поляне. Федя огляделся по сто­ ронам, открыл без стука дверь... Перед камельком на корточках сидел белоголовый древний старик с мокрыми подслеповатыми глазами. Он долго рассматривал вошедше­ го, потом сказал: — Никак, Федор? — Он. Здорово, отец. — За утями? — Не совсем... По делу шел, завернул обогреться. •— Правильно,— одобрил старик.— Садись. Сейчас щерба будет. Федор сел, оглядел избушку. По стенам до самого потолка висели знакомые пучки засушенных трав. Смешанный запах этих трав не вы­ ветривался из избушки ни зимой, ни летом. В переднем углу висела большая икона божьей матери. Этот старик — Соснин Михей (Михеюшка, как его называли в д е ­ ревне) — был из Баклани. Жил у вдовой дочери, давно не работал. Случилось так, что на его глазах с деревенской церкви своротили крест... Михеюшка побледнел, ушел домой и слег. А когда поправился маленько, ушел из деревни совсем. Поселился в заброшенной лесной избе. Теперь уж и не помнили — кто ее в такой глуши поставил и когда. Наверно, жили здесь в давние времена кержаки-старообрядцы, да ушли почему-то. Забредали в нее иногда охотники, кров здесь находи­ ли... Подкармливали они теперь Михеюшку, а раза два в месяц прихо­ дила дочь, приносила харчишек. Иногда, в хорошую погоду, сам добы ­ вал в реке рыбку. В деревню не собирался возвращаться — «Шел бы ты домой, цего заартачился-то? — говорила дочь в сердцах.— Живут ж е другие мужики... Что они, хуж е тебя, что ли?» — «Пускай живут,— покорно отвечал Михеюшка.— Пускай живут. Я им ничего говорить не ■буду. Я свой век здесь доживу». — Как здоровьишко, отец? — спросил его Федор. — Хорошо — бог милует. — К тебе седни никто не заходил? . — Нет, никого не было. ■— Я посижу у тебя тут до ночи. — Сиди, мне что. Дочь моя не померла там? — Не слышал. — Долго' не идет что-то. Я "уж харчишками подбился. Увидишь, скажи ей. — Скажу. ...До поздней ночи ждал Федя. Наколол старику дров, натаскал в кадушку воды, рассказал все новости деревенские, поговорили о ра- нешной жизни. Михеюшка, помолившись на сон грядущий, охая и жалуясь на но­ нешние времена, полез на нары, а Федя остался сидеть у окна. Перед дверцей камелька, на полу, затейливо переплетаясь, играли желтые пятна света. Потрескивали дрова в печке; по избушке ласковы