Сибирские огни, 1965, №7

слышно. Федя прошел несколько шагов, постоял и сел, привалившись спиной к широкой сосне. Усадил рядом Кузьму. — Отдыхает,— шепнул он ему на ухо. Кузьма долго, до боли в глазах, вглядывался в сумрак, но увидеть ничего не мог. Тогда он стал смотреть в темное небо. Потом кто-то осто- рожно, но властно взял его за плечи и привалил к теплой сосне. В по­ следний момент он успел подумать: «Не заснуть бы, елки зеленые...» И заснул. А когда проснулся, уж е брезжил рассвет. Н ад ним стоял Федя с хмурым серьезным лицом. — Ушел Гринька-то. Ночью. Я думал — он отдыхать лег... Ушел. Кузьма тряхнул головой, хотел принять это за сон, и понял, что — правда: Гринька ушел. 15 Пили до одури, до зеленых чертей. Пили, не удивляясь и не думая о том, сколько может выдержать человеческое сердце. В короткие минуты прояснения Егор видел все ту же желтую морду Закревского и чугунную челюсть Вани. «Что делается?»,— пытался по­ нять он, но потом все вокруг сворачивалось в свистящий круг, и Егору тож е хотелось кружиться и топтать кого-нибудь ногами. Боль в теле унялась. Во время одного такого просветления Егор увидел на столе голую девку. Рядом стоял Закревский с наганом в руке и орал: — Танцуй! Танцуй, корова! Он был серый и злой. И кричал зло и тонко. Девка прикрывалась руками и плакала в голос. На нее со всех сто­ рон напряженно и бессмысленно смотрели пьяные глаза. Никто не пони­ мал, почему она здесь оказалась и чего от нее хотят. Один Закревский знал, как все это должно быть, и его бесило, что девка не танцует на удивление его дружкам . — Танцуй! — визжал Закревский. Девка не танцевала. Плакала. Закревский плюнул и похабно выругался. — Азия! — горько воскликнул он, пряча револьвер в карман.— Научишься ты когда-нибудь жить по-человечески!.. Убрать эту выдру! Ваня взял девку в охапку и под шумок хотел отнести в горницу. (Этот человек был пьян меньше других, хоть пил, кажется, больш е). Но Закревский строго прикрикнул: — Ва-ня! Ваня опустил девку, подталкивая в горницу, хлопнул ее ниже спи­ ны.— Изюм! Снова загалдели, заорали, засвистели... Все опять с грохотом прова­ лилось в тартарары. * * * Игнатий вернулся домой рано утром. Перешагнув порог, зажал пальцами нос и отступил назад — стоял такой густой запах перегорелого самогона, что у него закружилась голова. На полу, на печке, под столом спали люди. Л ежали в самых непо­ вторимых позах, точно груда нарубленных тел. Стены гудели от храпа. Игнатий поискал глазами Закревского, прошел в горницу. Закревский спал на голом полу. Белая рубашка задралась в шее — видна была узкая сиина с крупными мослами хребта. 3 С и бирск ие огни N* 7 33