Сибирские огни, 1965, №7

— Что выручили вчера,— спасибо. — Иди.— Кузьма подтолкнул его в спину. Когда дверь кладовой закрылась, Гринька сказал оттуда: — А что покурить не дали,— нет вам от меня хорошего слова. — Без курева посидишь,— отрезал Кузьма. * * * Вечереет. Краем леса, по грязной дороге идут Гринька и Кузьма. Гринька впереди, Кузьма сзади, в нескольких шагах. В лесу пахнет смольем. А с другой стороны, с пашни, несет болотной сыростью талой земли. Где-то далеко-далеко над степью, в пылающей заревой дали, слабо звучит песня. И шумит-шумит за лесом река. Гринька не торопится. Шагает вразвалку, поглядывает по сторонам. Руки его крепко связаны сзади ремнем. — Как думаешь, сколько отвалят? — спрашивает он. — Не знаю ,— отвечает Кузьма.— Я не судья. — Ты большевик? — опять спрашивает Гринька, немного помолчав. — Не твое дело. — Я большевиков уважаю ,— серьезно говорит Гринька.— Здорово они Миколку-царя пужанули. А правда, говорят, он еще в тюрьме си­ дит? — Гринька чуть замедлил шаг, оглянулся.— Вроде — Ленин ваш не велит его трогать. Пять лет уж сидит. — Кого не трогать? — Миколку-царя. — На том свете твой Миколка... Некоторое время идут молча. Неожиданно Гринька загорланил: Эх, ето было давно-о—■ Лет пятнадцать наза-ад, Вез я девушку трактом почтовы-ым... — Замолчи”! — приказал Кузьма. Он опасался, что разбойник на­ кличет песней-своих дружков. Гринька тряхнул головой и запел громче. Эх, круглолица, бела,^ Д ровно тополь стройна-а, И покрыта... Кузьма подставил ему сзади ногу. Гринька упал лицом в грязь. — Я кому сказал замолчать? Гринька перевернулся на спину, выплюнул изо рта грязь и, глядя снизу на Кузьму, жалостливо сморщился. — Попался бы ты мне, дитятко, в темном месте, уж я б тебя при­ ласкал... — Вставай! — Не хочу,— Гринька широко раскинул ноги и смотрел на Кузьму вызывающе.— Хочу отдохнуть малость. Некоторое время Кузьма не знал, что делать. Потом склонился над Гринькой,серьезно сказал: — Довести я тебя все равно доведу. Но уж там расскажу, так и знай, как ты дорогой выламывался. За это могут накинуть лишнего... Это было похоже на правду. Гринька задумался. — А песню дашь допеть? — Только негромко. Гринька поднялся, встряхнулся и пошел. Петь ему расхотелось.