Сибирские огни, 1965, №7

Гринька вывел из своей конюшни жеребца-производителя, привел на ростань, где уж е собрался народ (на пасху дело было), поплевал на руки, развернулся и хряпнул жеребца между глаз. Рослый ж еребец , как стоял, так пал на передние ноги. Вечером об этом узнал отец Гриньки. Принес ременные вожжи, свил вчетверо, запер дверь и исполосовал Гриньку чуть не до смерти. Когда Гринька отлежался и стал ходить (но еще не сидеть), он раздобыл ведерко керосину, облил ночью родительский дом — вокруг, по окладу, и подпалил. А сам ушел в тайгу. Отец его помер (говорили — от разрыва сердца) — никого у них не осталось. С тех пор Гринька пропал. Потом объявился: грабил в дальних деревнях. Но в своей никого не трогал, хоть, случалось, наезжал ночами. Один раз мужики накрыли его: пасечник Быстров донес. Засадили Гриньку в тюрьму. Вскоре, воспользовавшись заварухой семнадцатого года, когда не до него было, он сбежал и ночью с двумя товарищами нагрянул к ста­ рику Быстрову. Про эту ист<?рию в деревне рассказывали так. ...Быстров круглый год жил на пасеке со своей старухой. А в ту ночь, как на грех, осталась у них ночевать дочь Ве^а. Засиделась д о ­ поздна и не захотела идти домой. Пасека была недалеко от деревни — на виду. А в деревне, с краю, жил сын Быстрова — Кирька. И вот спит ночью Кирька, и снится ему будто такой сон: подошел к нему какой-то человек, взял за нос и говорит: «Спишь? Отца-то с ма­ терью убивают». Вскочил Кирька сам не свой — на улицу. Смотрит, а в отцовском доме такой свет в окнах горит, какого по праздникам не бы­ вало. И пес — цепной кобель у них был, Борзей звали — аж хрипом захо ­ ди тся— лает. Кирька схватил лом и туда — как был — в подштанниках. Прибежал, подкрался к окну, заглянул. Видит: сидят за столом т р о е— Гринька и его дружки. Гринька — посередке. Пьют. На столе всевозможная закуска, оружие ихнее лежит. Рядом, ни живая, ни мерт­ вая, стоит сестра Вера — прислуживает им. Отца с матерью не видно. В тот момент, когда заглянул Кирька, у них как раз кончилась ме­ довуха. Гринька послал одного в погреб, нацедить из логуна свежей. Тот пошел... Кирька с ломом — к крыльцу. Встретил и — ломом его по голове. Тот вытянулся. Кирька опять к окну. Ждали-ждали те двое свое­ го товарища, не выдержали — поднялся еще один. Кирька опять к крыльцу. И второго уходил так же. И тут уж не выдержал сам — во­ рвался в дом, размахнулся ломом... А он возьми да зацепись за матку в потолке, лом-то — криво пошел. Только по плечу вскользь задел Гринь­ ку. Гринька — за наган, но не успел. 'Кинулся на него Кирька... Пока­ тились вместе на пол. Гринька был здоровее — подмял Кирьку под себя и подтаскивает к столу — к нагану. Сестра догадалась, смахнула со сто­ ла наганы, а дальше не знает, что делать. Стоит, как вкопанная. А Гринька душит ее брата.— Тот посинел уж — едва прохрипел сестре: — Борзю... Сестра кинулась во двор, отцепила кобеля... Пес в три прыжка за ­ махнул в избу и с ходу выдернул Гриньке два ребра. Гринька взвыл дурным голосом, бросился в окно... Вынес на себе раму и ушел. — Где отец? — спрашивает Кирька. Сестра показала на кровать, а сама грохнулась на пол — ноги подкосились. Кирька отдернул одеяло... Под ним лежат его отец с матерью ря­ дышком. Мертвые. \